Пролог
Возмущение
Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет.
Зигмунд Фрейд
Пролог
What's in your head? In your head? Zombie?
Тихие всплески воды поднимаются нарастающим звуком и входят в мою черепную коробку. Волны звука отражаются внутри меня, дрожью стекая по затылку, с шорохом скатываются вниз, к шее, и шелест этой дрожи переходит в громкий шепот, зловеще впечатывающий, одно за одним, слова перед глазами:
- Что же, сегодня я стал на еще один шаг ближе к цели!
Я понимаю, что вижу говорящего, что он должен стоять где-то рядом за кровавыми буквами, я заставляю мозг найти что-то, из чего можно сложить картину.
- Помоги мне!
И рябь, стоящая стеной за надписью, расплывается, смыкая строй линий в причудливые зигзаги.
И хотя я еще и не могу увидеть деталей Его лица четко, но я не по-человечески сильно волнуюсь. Я хочу думать о том, что я, именно я, смогу Ему дать.
И когда тщательно отгоняемая мысль пониманием, как стальной иглой, прожигает мне душу, мои ноги подкашиваются, и я падаю на колени.
- За что?! Почему я?!
Но кто-то внутри меня, кто-то, но, наверное, не моя совесть, не в силах сдержаться, поднимает перед моими глазами огромные кровавые буквы.
- Почему нужен ты?! Спроси себя сам!
Ломая мои сосуды, кровь устремляется вниз, и наливает сердце такой тоской, которая вот-вот разорвется, заставляя завыть воем седого волка.
- Ну что! Что я могу!?
Все звуки стихают, время замедляется, с ним останавливается и сжимающая грудь боль, а я ловлю себя на том, что стою и улыбаюсь, думая об ответе.
- Я - потому что не подведу!
Сцена 1. Старик
Сцена 1. Старик
Мои глаза - это глаза Старика. Лицо со множеством морщин, оставленных ночными кошмарами, дневными тревогами и возвращенное к жизни заново. Оно никак не может закрыться от ветра, развивающейся седой копной волос.
Моя длинная, не встречавшая острой стали последние шестнадцать лет борода, скользит по перевязи меча и скрывается за край кольчуги.
Неожиданный порыв ветра и шум волны выдергивают меня из пучины моих мыслей, и руки, привычно, одевают шлем, надвигая его железные края на нос и глаза, но не помогая лицу спрятаться, оставляют холодному ветру и брызгам волн желание намочить, заморозить и обветрить кожу.
Наш корабль подпрыгивает на волне и открывает на горизонте серую полоску, темнеющую над чуть сизой водой. Это цель. Конец нашего водного путешествия и конец многих, окруживших меня, вчерашних пацанов, большинству из которых чуть больше шестнадцати, почти ровесников моей бороде. Приближающийся силуэт земли окончательно напоминает о том, что предстоит сделать и, отгоняя страх, я оглядываюсь назад.
Сзади, ближним ко мне из воинов, стоит Руслан в синем поясе, сделанном из шерстяного платка, виднеющимся сквозь кольчугу. Я помню этот платок, но не задерживаю на нем свой взгляд, чтобы слезы не имели никаких возможностей появиться сейчас и, чтобы не встретиться с Русланом глазами, я делаю шаг к нему и резко отворачиваюсь в сторону.
Я оказываюсь правым плечом рядом со Странным, воином всего четыре дня, как пришедшим к нам и уже потерявшего дочь, а скоро, если Четырехликий не поможет нам, то и сына.
Странный осматривает свои ожоги на руках и прикладывает к ним холодное железо меча, беззвучно одними губами шепчет проклятия, не давая успокоится своей физической боли, хоть немного отвлекающей его от настоящей причины страдания, которая разрывает ему сердце. Я знаю, что в этом состоянии этот человек не будет жалеть себя в скорой битве, но надеюсь, что рефлексы и опыт помогут ему, когда все начнется.
Единственный, кто из всех сидит здесь на борту этого корабля это Кузнец - мощный человек с абсолютно расслабленным лицом, он наблюдает за своими учениками.