Ничего, они как-нибудь справятся. У Моргана просто нет выбора, а сестре Мака нужны деньги. Пусть она взяла постояльца только потому, что Аксель хорошо заплатил, Морган все равно был ей благодарен. Из ее разговора с Маком Янси понял, что она почти отказалась, невзирая на предложенный куш. Изабо свято верила, что в присутствии Моргана местные подвергнутся опасности. Морган же верил, что ничего не случится, но поклясться не мог. Заминки возникали даже в самых продуманных планах, если они и вовсе не разваливались из-за чего-нибудь непредвиденного. Однако об этом Морган предпочел умолчать, или поутру Изабо выставила бы его за порог. А податься больше некуда. Впрочем, он в любом случае был не в силах никуда ехать.
Вернувшись на диван, Янси какое-то время молча таращился в беззвучно работающий телевизор, потом взял пульт и выключил ящик к чертовой матери. Помещение окутала тьма, и Морган понял, что это успокаивает. В импровизированной больнице всегда горел свет. С тех пор, как Морган пришел в себя, свет, даже тусклый, его ужасно раздражал. Он с радостью вырубил бы все оборудование, разбил лампочки и захлопнул за собой дверь… если бы мог. Тогда Морган был не в состоянии, но теперь-то он имел возможность выключить проклятый телик.
Морган знал: как только глаза привыкнут, темнота перестанет быть непроглядной. Засветятся огоньками часы на микроволновке и духовом шкафу – обычными огоньками, не от аппаратуры жизнеобеспечения, к которой Морган был прикован. После ранения ему досаждал не только свет, но и непрекращающийся шум: шорох автомобильных шин, гул людских разговоров снаружи. Янси осторожно вдохнул, тело все еще протестовало против движения, внутри что-то дрогнуло и расслабилось, а потом он погрузился в тишину и темноту.
Бо совсем не выспалась, потому что знала – в доме посторонний. Она не умела и не любила делить с кем-то свое жилье. Дверь в спальню была плотно закрыта, а Трикси привыкла носиться где вздумается, поэтому вела себя беспокойно. Псина поставила лапы на кровать, потом опустилась на коврик, подошла к двери и принялась бродить по комнате.
Наконец Бо села и приказала:
– Иди сюда и угомонись!
Трикси издала рычание, означавшее, что она вознамерилась спорить, однако на постель все же запрыгнула и улеглась. Бо взбила подушку и тоже попыталась успокоиться.
В итоге Бо уснула, но проснулась недовольной – собой, Акселем, а в первую очередь чужаком внизу. Зачем он дал себя подстрелить? Вел бы себя осторожнее, не превратился бы в такую развалину. С другой стороны, где бы она еще заработала полтораста тысяч баксов?! Только заботясь об этом парне. С этой точки зрения Бо следовало поблагодарить чувака за беспечность.
Она отбросила одеяло, и Трикси тут же вскочила, готовая к первой прогулке. Собака бросилась к выходу и встала там, размахивая хвостом, выжидающе глядя то на ручку, то на хозяйку, словно пытаясь намекнуть, как открывается дверь.
Обычно Бо не трудилась одеваться, но только не сегодня. Забежав в ванную, она быстро махнула щеткой по волосам и выпила стакан воды. Когда Бо привела себя в порядок, Трикси уже нервно сновала взад-вперед между хозяйкой и дверью, давая понять, что задержек не потерпит. Бо изо всех сил ее игнорировала. Какое-то время по утрам все будет именно так, сама на это согласилась, пора повзрослеть и смириться с ситуацией. Не стоит обвинять Моргана Янси в безалаберности, лучше хорошенько за ним присматривать и как следует отрабатывать денежки Акселя.
Перед глазами Бо встало серое изможденное лицо Моргана, и у нее сразу проснулась совесть: ведь она позволила своей бесконечной неприязни к Акселю отразиться на человеке, который едва держался на ногах.
Изабо хотела было пристегнуть к ошейнику Трикси поводок, но тот остался внизу. Придется опять следить, чтобы собака не лезла к гостю на колени и не нарывалась на неприятности.
Приготовившись к любым беспорядкам, которые могла учинить Трикси, Бо открыла дверь и произнесла:
– Пойдем погуляем.
Она всегда улыбалась, глядя, как Трикси приветствует новый день. Эта псинка вообще никогда не ходила – гарцевала, приплясывала, практически подпрыгивала. Собака была вне себя от счастья: радовалась прогулке, завтраку и жизни в целом. Бо подозревала, что Трикси каждое утро просыпается с мыслями о захвате мира, ведь та никогда не прекращала попыток устроить все по своему вкусу.
Вниз вела широкая открытая лестница, и сверху Бо видела, что Морган все еще лежит навытяжку. Одеяло, которым она его укрывала, свалилось на пол. Бедняга – на диване такому высокому парню спать не слишком удобно. Хотя, пока он не сможет забраться на второй этаж самостоятельно, варианты у них ограничены.
Конечно же Трикси немедленно припустила к постояльцу, но Бо, поманив ее теннисным мячиком, позвала:
– На улицу!
Трикси тут же отвлеклась и нетерпеливо побежала к двери.
Завернув на кухню, Бо поставила чашку в кофеварку, сунула внутрь капсулу, с благодарностью подумав, что когда вернется с прогулки, чашка уже наполнится. Потом отключила сигнализацию и открыла дверь; в проем тут же пулей вылетела Трикси.
Земля покрылась белой пеленой, однако снегопад прошел слабый, осадков выпало не больше дюйма. И замечательно: сквозь низкие серые облака прорывалось солнце, снег должен быстро растаять. Дни еще стояли холодные, но уже не морозные – не так уж и плохо. Годом раньше в середине апреля Хамриквилль накрыл сильный буран. Казалось, зима никогда не кончится.
Бо пришлось не раз бросить Трикси мяч, прежде чем собака смогла успокоиться и сделать свои делишки, а потом помчаться обнюхивать все кругом, как бы проверяя, не забредали ли ночью на ее территорию какие-нибудь странные твари? Найдя палку, она стала возиться с ней в снегу, извиваясь, прыгая и кувыркаясь.
Наконец Бо окликнула любимицу:
– Завтракать готова?
О да! Трикси всегда была готова позавтракать или пообедать, в общем, лишь бы поесть. Глаза псины тут же засверкали, и она рысью припустила к дому. Во дворе Бо подняла мячик – кстати, кто у нас тут собака, а кто хозяйка? Но в целом ей было все равно. У них с Трикси сложился собственный порядок вещей, который устраивал обеих.
Войдя в дом, Бо учуяла аромат кофе и тут же заметила, что гость проснулся и уже сидит на диване. Причем, выглядит Морган много лучше, чем вчера, хотя, кажется, за ночь еще сильнее оброс бородой. По крайней мере, видок у него уже далеко не умирающий.
Морган посмотрел на Бо настороженным взглядом. Ничего удивительного, учитывая, как она вчера была к нему «добра». Бо его не винила…
Повесив куртку на крючок у двери, она спросила:
– Вы по утрам пьете кофе или что-то еще?
На лице Моргана промелькнуло и исчезло облегчение, прежде чем Бо сумела понять, что разгадала его эмоции правильно.
– Кофе, – отозвался он.
– Сливки, сахар?
– Просто черный.
Бо сама безумно жаждала кофе, но, похоже, Янси нуждался в нем сильнее. Перед тем как отнести ему кружку горячего напитка, она засунула в машину еще одну капсулу, подставила чистую чашку и нажала кнопку пуска.
Своими синими глазами Морган воззрился на кофе так, словно Бо принесла ему чистую амброзию.
– Спасибо, – пробормотал он и потянулся к чашке сразу обеими руками – большими грубоватыми руками, испещренными шрамами, покрытыми синяками от игл.
После всех испытаний они выглядели истощенными, но Бо точно знала, насколько сильными могут быть эти руки, ведь уже на себе испытала, как цепко они сжимают горло.
В ту самую секунду, когда он отпил первый глоток, Бо поймала его взгляд, точно понимая, что ощущает в этот миг Янси, и спросила:
– В больнице вам кофе не давали?
– Давали, когда разрешили твердую пищу. Но сегодня это первая чашка. Я уже переживал, что придется обойтись обезжиренным молоком.
Голос Моргана все еще звучал слабо и хрипло, глаза припухли со сна, но от него словно исходил поток силы. Небольшой, правда, но выглядел Янси уже лучше.
– Куплю сегодня нормального молока. В кладовке еды даже для меня не хватит. Последнее время было не до покупок, – призналась Бо.