— Не всегда, но — часто, — сказал он.
— Ваши обычаи странны, но я нахожу их интригующими, — сказала она, прежде чем податься к нему для ещё одного поцелуя.
— Ты быстро учишься, — ответил он.
Она кивнула:
— Мне пора, — и с этим она всё же ушла.
Как только она удалилась, он сел, и подумал о своих снах. Он помнил, что пытался сделать что-то похожее на то, что произошло на арене, только с землёй, но задремал, или, по крайней мере, так он думал. Его сны были наполнены многим из того, что, судя по описанию, случилось с Рощей Мордан.
— Но это же наверняка никак не связно, — тихо сказал он. «Это было в сотнях миль отсюда».
Позавтракав, он взобрался на дерево, найдя самую высокую точку обзора. У дерева на самом деле росла там маленькая платформа, специально для тех, кто искал такого вида. Глядя на восток, он увидел тёмное пятно на горизонте, вероятно — дым от бушующих там пожаров.
Было слишком далеко, чтобы увидеть что-то ещё, но он каким-то образом знал, что это рождались горы.
Эпилог
— Значит, он был архимагом? — сказал Мэттью. — Как ты?
Я кивнул.
— Я бы обошёлся без рассказа о поцелуях и прочем, — добавил он.
Я осклабился:
— Я попытался ради тебя опустить большую часть всего этого.
Мойра была не согласна:
— Кое-что из этого было не слишком плохим. Я думаю, Лира влюблена в Даниэла.
Её реакция меня не удивила. Моей дочери нравилась мысль о романтике немного больше, чем сыну, хотя осознание этого меня расстроило. Мне не нравилась мысль о том, что она вырастет, хотя остановить это я никак не мог.
— Так и было, но он был не тем человеком, который впервые вошёл в тот лес, — сказал он ей.
— Что ты имеешь ввиду? — спросила она.
— Ну, смена его имени была символичной, но она отражала что-то более глубокое, и тёмное. Даниэл был добрым, пусть и заблуждавшимся, но Тириона вёл иной свет, — сказал я.
— Какой свет? — сказал Мэттью.
— Гнев и возмездие, — ответил я. — Сердце Тириона было более отдалено, а любовь больше не была его основной мотивацией. С того дня он много раз находил покой, но тот был лишь временным, это была хрупкая стабильность, скрывавшая гнев и негодование, которые он удерживал в себе.
Мойра не отклонялась от темы:
— Но он же любил её в ответ, верно?
— Его гнев делал для него трудным увидеть её такой, какой она была, и он всё ещё испытывал чувства к Кэйт, — начал я.
Дочери мой ответ не понравился, она нахмурилась:
— Этого я тоже не понимаю. Если он всё ещё любил Кэйт, то как же он влюбился в Амару?
— Люди могут любить более чем одного человека, — просто сказал я.
— Можно любить много друзей, и семью, — пояснила Мойра, — но вот «так» можно любить лишь одного человека.
Я покачал головой:
— Если бы это было так просто. К сожалению, ты ошибаешься, хотя если бы всё так и работало, то избавило бы нас от многих проблем. Люди могут любить более чем одного человека, в романтическом смысле — и часто так и бывает.
— Это просто неправильно, — ответила она.
— А я вообще всё ещё не понимаю этого, — заявила Линаралла.
Тут вмешался Мэттью:
— Но если он всё ещё любил Кэйт, то почему он… м-м-м… ну, ты понял, с Лирой?
— К этому моменту рассказа тебе уже должно было стать весьма ясно, что секс и любовь — не одно и то же, — сказал я ему.
«Вот подожди, пока кто-то из них не упомянет это в присутствии Пенни, а она спросит меня, что это я им рассказываю», — внутренне подумал я. «Интересный будет разговор».
Мысль о Пенни заставила меня образумиться. Уже становилось поздно, а нам нужно было одеться к ужину. Не то, чтобы мы вообще ещё не были одеты, но у статуса дворянина были и свои недостатки. Хотя я мог носить что хотел, пока мы были в нашем горном коттедже, выходя на ужин, я обязан был одеваться как надо. Это значило переодевание.
— Нам нужно готовиться к ужину, — сказал я им.
— А разве мы не можем поесть здесь? — сказал Мэттью, испустив долгий вздох.
— Нет — ни я, ни ваша мать сегодня готовить не планируем, да и, к тому же, нам надо почаще показываться в замке.
— Мне не нравится носить дублет, — пожаловался он.
— Быть голодным тебе понравится ещё меньше, — парировал я. С отцовством поставляется ряд полезных инструментов, и один из них — контроль над пищевыми ресурсами — часто бывал весьма полезным, особенно когда у детей начинались подростковые годы.
— Ты — жестокий человек, Папа, — сказал Мэттью.
Он ухмыльнулся, и я не смог не засмеяться:
— Просто радуйся, что твой отец — я, а не Тирион. Тогда бы голодание было наименьшей из твоих забот.