— Нет! — сказал он, но было уже слишком поздно.
Ленты, сдерживавшие Даниэла, порвались в ослепляющей энергетической вспышке. Он прыгнул в сторону, пытаясь избежать неизбежного удара меча надзирателя, но его противник уже оседал на землю.
Мужчина потерял сознание.
Окружавшая Кэйт энергия исчезла, но она, похоже, не дышала. Даниэл подбежал к ней, и начал трясти её, пытаясь заставить её тело вдохнуть. Когда это не сработало, он сделал единственное, что пришло ему в голову — наклонился, чтобы выдохнуть воздух ей в рот.
Большая его часть вышла обратно через её нос. Попытавшись снова, он зажал ей нос, и стал выдыхать, пока её грудь не расширилась. Он чувствовал, что её сердце всё ещё слабо билось, и после второго выдоха она закашлялась. Она начала тяжело дышать, и минуту спустя её глаза с трепетом раскрылись.
— Даниэл?
Он поцеловал её:
— Это я.
— Где надзиратель? — спросила она.
— Вон там, он без сознания. По-моему, он перенапрягся, или что-то вроде того. Когда я вырвался на свободу, он потерял сознание, — сказал он ей.
Кэйт приподнялась, опираясь на локоть:
— Он всё ещё жив?
— Его сердце всё ещё бьётся.
На нетвёрдых ногах она подошла к надзирателю, и наклонилась. Она всё ещё неуверенно сохраняла равновесие, и едва не упала, поэтому вместо этого встала на колени. Кэйт подняла камень, который недавно бросала в надзирателя.
Даниэл был рядом, стоя у неё над душой, пытаясь её защитить:
— Что ты делаешь?
Катрин Сэйер резко обрушила камень, ударив им надзирателя в висок. Удар пришёлся по касательной, но вспорол кожу, и кровь свободно потекла из раны. Она снова подняла камень.
— Остановись, Кэйт! — закричал он, поймав её запястье прежде, чем она смогла повторить свою кровавую атаку.
Она подняла на него взгляд, её щёки были испачканы грязью и слезами:
— Он должен умереть, Даниэл. Он убьёт тебя, если очнётся. — Несмотря на её внешность, голос её был спокойным и невозмутимым.
— Нет, Кэйт, — сказал он, потянув её назад, почти таща её за руку. — Ты не можешь этого сделать.
— Я не позволю ему убить тебя.
Он немного пораздумал над её словами. После того, как она напала на надзирателя, тот и ей тоже угрожал. Он чуть не задушил её. Если он очнётся, то вряд ли позволит ей уйти безнаказанной.
— Я это сделаю, — сказал ей Даниэл. — Если кому-то из нас и придётся совершать убийство, то это должен быть я.
— Это не убийство, это — здравый смысл, — сказала Кэйт. — В противном случае он убьёт тебя.
— Я и должен умереть, — сказал Даниэл. — Тебе надо было позволить ему сделать своё дело. Теперь он и тебя преследовать будет.
— Да мне всё равно, — зло ответила она. — Если убивать тебя — божий промысел, значит именно боги неправы.
Даниэл уставился на неё, широко раскрыв глаза. «Она спятила, и если я ничего не сделаю, то и она тоже поплатится своей жизнью».
Он забрал камень у неё из руки, но потом передумал. Вместо этого он поднял странный клинок надзирателя. Тот ощущался в руке лёгким как деревянная дубинка, но Даниэл видел на клинке опасную кромку. Окружавшая её энергия исчезла, испарившись в момент, когда надзиратель потерял сознание. Однако меч всё ещё выглядел острым.
Заскрипев зубами, он нанёс по мужчине удар, целясь в шею.
Вместо неё он попал в челюсть, раскроив плоть у него на щеке, оголив кость. Кровь была повсюду.
Ужаснувшись, он сменил хватку на оружии, планируя вогнать его в грудь мужчины.
— Не надо, — сказала Кэйт. — Испортишь броню.
От спокойной рассудительности в её голосе Даниэл похолодел, и обернулся, уставившись на неё.
Она пожала плечами, нисколько не оправдываясь.
Послушав её совета, Даниэл снова сменил хватку, решив перерезать мужчине горло, не пытаясь срубить ему голову. Он достаточно часто помогал резать ягнят, чтобы знать, что лёгкие обезглавливания из рассказов были чистой воды выдумкой. Когда он начал резать, Кэйт схватила надзирателя за ноги, потянув, чтобы поменять положение его тела, дабы его голова оказалась ниже его груди.
— Чтобы кровь вытекла, — сказала она, объясняя свои действия.
«Я бы ни за что и не догадался, что она — одержимая убийством маньячка», — подумал Даниэл. Он начал видеть любовь своей жизни в новом свете.
Крепко надавив, он разрезал кожу на горле надзирателя, и, немного поработав, перерезал ему ещё и яремную вену. Кровь дико забила на землю, и Даниэл почувствовал, что ему поплохело. Испытывая тошноту, он сложился пополам, и начал блевать.
Кэйт держала его за плечо, не давая упасть, похлопывая его по спине второй ладонью: