«Надо этому научиться. Эти щиты — чрезвычайно полезные штуки». Однако он не стал задерживаться в своём восхищении — увидев свой шанс, он ударил по её ауре своим разумом, рвя и ломая.
Она сопротивлялась с долю секунды, но падение оставило её дезориентированной и слабой. Вскоре она закричала, а потом упала, сотрясаясь от судорог на лесной земле. Даниэл держал на ней свой фокус, пока не убедился в том, что она мертва, одновременно поворачивая своего мерина, чтобы подъехать к её скакуну.
Животное испытывало сильную боль, поэтому Даниэл коснулся его разума, умиротворяя его, пытаясь его успокоить. Это было сложно, поскольку животное уже было в панике, а тело его было серьёзно покалечено, однако в конце концов Даниэл обволок его восприятие своего рода ментальным одеялом, заставив впасть в блаженное беспамятство. Он поддерживал животное в этом состоянии, пока не смог спешиться, и прикончить его мечом.
Снова взобравшись в седло, он поехал дальше, осматривая лес в поисках другого всадника. Он проскакал достаточно далеко, чтобы больше не ощущать его, поэтому не знал, смог ли тот вернуться в седло и последовать за ним, или сдался.
«Будем надеяться, что если я не могу его найти, то и он не может найти меня».
Он направил своего скакуна глубже в лес. Последнее, что сделал бы любой вменяемый человек — отправиться в этом направлении. Вскоре впереди стали выситься громадные очертания деревьев богов.
О них он слышал лишь в рассказах, или видел из далёкого далека, с вершин холмов в долине — массивные деревья, поднимавшиеся в небо на сотни футов. Самые большие дубы и вязы, которые осмеливались расти поблизости, казались карликами по сравнению с деревьями богов, а когда он оказался под ними, больше других деревьев вокруг не было. Их размеры затмевали всё остальное.
Между ними мало что росло кроме мелких, очень терпимых к тени растений, маленьких, чахлых кустов, и тому подобного. За определённой чертой, которую он миновал, больше не росло вообще никаких иных деревьев кроме деревьев богов. Ехать было просто, поскольку мёртвых ветвей практически не было. Не было и тропы, но путь был чист во всех направлениях.
Деревья богов были настолько огромны, что расстояние между их чудовищными стволами было не меньше сотни футов. Маленькие пятна света кое-где достигали земли, давая достаточно освещения, чтобы не позволить глубокому лесу погрузиться в вечный сумрак, хотя всё равно было довольно темно.
Поразительнее всего было то, как его новые чувства показывали ему эти деревья. В отличие от дубов и вязов в более нормальном лесу, эти деревья ярко сияли странной силой, которую он начал ассоциировать с надзирателями. Их ауры обладали такой же сложностью, какую он привык ожидать от человеческих аур, но узоры были иными, чужеродными. Ощущение было таким, будто они наблюдали за ним.
Он начал ощущать человеческие тела высоко в ветвях. Они были скрыты от взгляда, но своим разумом он легко мог их находить. Они бегали вдоль сети путей, создаваемых огромными ветвями, переходящими от дерева к дереву. Их было немного, и они будто бы почти не обращали внимание на него, пока Даниэл ехал под ними.
Пугали его именно деревья. Он чувствовал их внимание, давившее на его сознание. В рассказах лесные боги всегда описывались имеющими человекоподобную форму, но он начал гадать, не были ли эти рассказы ошибочны. Быть может, лесные боги и были деревьями.
На краю его восприятия появились ещё всадники, на этот раз — пятеро. Они ехали широко растянутым строем, двигаясь в направлении, которое шло поперёк его пути, и достаточно далеко впереди, чтобы скоро пересечься с ним, если он не сменит направление движения.
Подавшись вправо, он направился прямо к ближайшему всаднику в строю. Всадникам на дальнем конце строя теперь придётся сделать крюк, чтобы добраться до первого всадника и помочь ему — они не смогут обступить его со всех сторон, как было бы, если бы он продолжил ехать вперёд, чтобы пересечься с ними посередине.
Когда всадник показался в пределах видимости, Даниэл поскакал прямо на него, надеясь, что его показная храбрость сможет достичь того, чего не мог достичь отсутствующий у него навык.
Этот всадник также закрыл себя и своего скакуна щитом, и пока Даниэл искал какой-то способ отвлечь или дезориентировать противника, надзиратель ударил по его незащищённому разуму, погашая его мысли. Даниэл почувствовал, что начинает терять сознание, и принялся дёргать за поводья, чтобы остановить своего мерина прежде, чем упадёт. Он мысленно боролся, разрывая мягкие путы, которые, похоже, замедляли его мысли, уговаривая его заснуть.