Направив своё восприятие вниз, Даниэл увидел, что древесина, которая поднималась, образуя каждое здание, вся была частью одного единственного корня, если его можно было так назвать. Даниэл начал подозревать, что сам корень шёл от одного или нескольких деревьев богов за городом, но не мог проследить его достаточно далеко, чтобы подтвердить эту мысль.
Обитавшие в этих зданиях люди и сами представляли интерес. В области ближе всего к Даниэлу было много похожих, однокомнатных жилищ. Они не были частью более крупных зданий, каждое из них на самом деле было просто одной комнатушкой, отдельной и индивидуальной, и в каждой был лишь один жилец.
Жильцы различались размерами, полом, формой и возрастом, но все они обладали одной общей чертой. Никто из них не носил одежду. Они были голыми, все до одного, и все очевидным образом светились силой.
Их яркость разнилась, как догадался Даниэл, согласно их относительной силе. Некоторые носили щиты, закрывавшие их тела, из-за чего было труднее увидеть их ауру, и оценить силу. Судя по его наблюдениям, они почти не разговаривали друг с другом, предпочитая проводить своё время в одиночестве. Гигиена была на минимальном уровне, и Даниэл совершенно не сомневался, что его мать была бы шокирована тем, как они жили.
Большинству из них было позволено покидать свои комнаты и возвращаться в них без ограничений, вынося свои собственные ночные горшки в лес, и где-то там их опорожняя, но Даниэл в их число не входил. Приносившая ему еду женщина строго приказала ему никогда не выходить. В какой-то момент он попытался открыть дверь, но та не поддавалась его касанию так, как поддавалась женщине, и на ней не было никакой очевидно щеколды или какого-то иного механизма для открывания.
Он был в плену.
После второй недели без какого-либо реального общения с людьми он уверился, что сходит с ума. Он начал обдумывать варианты, такие как прогрызть зубами дыру в двери. Настолько глубоким было его отчаяние.
Дверь открылось, и двое незнакомых ему мужчин жестом приказали ему пойти с ними. Оба носили ту же кожаную броню, что он видел на надзирателях. Словами они себя утруждать не стали, просто жестикулируя ему руками.
— У меня нет никакой одежды, — заупирался он, слегка смущаясь.
— Молчать, баратт! — рявкнул один из них.
— Но… — Вторая ремарка Даниэла спровоцировала их на действие.
Тот, что стоял ближе всего, подсёк ему ноги, в то время как другой развёл ладони, создав красную линию чего-то вроде похожей на верёвку энергии.
— Говори только тогда, когда к тебе обращаются, — приказал тот, кто подсёк его, и надавил ему на шею ладонью, пока второй хлестнул его плечи красным кнутом. Создаваемая им обжигающая боль заставила Даниэла задохнуться, и стёрла из его головы все мысли.
После первого удара они отпустили его, и красный кнут исчез.
— Встань, — сказал один из них, и Даниэл послушался, не осмеливаясь ответить.
Забыв о наготе, он последовал за ними по узким улочкам их города. Они шли почти две мили, а Даниэл пытался тщательно запомнить дорогу. Переулки между домами не были прямыми — они случайным образом виляли, не подчиняясь никакому очевидному принципу или замыслу. По большей части здания были маленькими, однокомнатными жилищами вроде того, где держали Даниэла, но по мере приближения к центру образования, о котором он начинал думать как о городе, Даниэл увидел и более крупные здания, о назначении которых он мог лишь гадать.
Они наконец остановились рядом с самым крупным зданием, какое он когда-либо видел. Оно возвышалось над остальными, поднимаясь в небо почти на сотню футов. По другую его сторону была большая круглая область диаметром по крайней мере в сотню ярдов. Со всех сторон кроме стороны, обращённой к зданию, эту область окружали то ли сидения, то ли ступени.
Их встретил чернокожий лесной бог, и Даниэла сдали на руки двум другим мужчинам, таким же обнажённым. Первые двое, бывших, как он догадался, надзирателями, ушли, а голые принялись жестами отдавать ему приказы. Все трое последовали за лесным богом в обход здания, пройдя через небольшие ворота, и выйдя в крытую область сбоку от круглого поля.
— Выходи туда, и жди, когда свет сменится на красный, — сказал лесной бог.
— И что мне делать? — спросил Даниэл.