Моя подопечная сияет так, словно раньше всех решила задачку. Молчу и лихорадочно соображаю. Наконец меня осеняет: наверное, Бетани почуяла запах хлорки. Всего лишь.
— Я б еще что-нибудь рассказала, только для этого мне нужно взять тебя за руку. — Радость исчезла, уступив место насмешливой угрозе. — Хотя с Джой Маккоуни этого даже не понадобилось. Я и так увидела, что ее ожидает.
Если Бетани ждет разрешения, от меня она его не получит. Пожать руку при первом знакомстве я готова, но на большее пусть не рассчитывает.
— Я много чего улавливаю. При этом половины не понимаю. Ерундень какая-то. Слишком заумно.
— А что за «ерундень»? Не расскажешь?
Улыбается.
— Горящие моря. Огонь стеной. Смытые побережья. Ледники, которые тают, как масло на сковородке. Гренландию знаешь? Так вот, она вся растворяется. Как гигантская таблетка аспирина с надписью: «Опасно!». Заваленные человеческими костями города, где правят ящерицы и койоты. Везде деревья, а в метро — крокодилы и киты. Атлантида, потерянный континент.
Что это — видения, навеянные таблетками? Сны наяву? Метафоры?
— Опасный же мир ты описываешь. Опасный, непредсказуемый, угрожающий жизни. Изменение климата тревожит многих, так что твои страхи вполне оправданы.
В последних прогнозах ученые предсказывают: если не принять радикальных мер, арктическая полярная шапка растает полностью, а температура на планете увеличится на шесть градусов еще на веку Бетани. Я должна радоваться, что бездетна. Если прошлые поколения пациентов своими фобиями были обязаны холодной войне, то для нынешних параноиков конец света прочно связан с экологией. Безумие в духе времени. Бред на злобу дня. Причины этого так страшны, что мы вежливо отводим глаза. Надо бы подвести Бетани к теме самоубийства — главной моей головной боли (по крайней мере, на бумаге), потому что, умри она у меня на руках, начнутся административные разбирательства, и мое резюме это вряд ли украсит. Какова вероятность новой попытки? Четыре уже было, и, если верить моим предшественникам, моя новая подопечная регулярно пытается себя покалечить. Еще они пишут, что она начитанна, умеет манипулировать людьми, склонна к резким скачкам настроения, бредовым фантазиям, монологам на библейские темы и внезапным вспышкам агрессии. Мое воображение услужливо рисует картинки из полицейского отчета. Сорок восемь колотых ран. Отвертка в глазнице Карен Кролл. Пленка на луже крови, как древняя восковая печать. Вспышка фотографа, застывшая в ней навеки, будто окаменелая звезда.
Так он и правда опасен, этот мир. Наш мир. И бежать нам, Немочь, некуда. — Невесело хмыкает. — А весь этот народ? «Приличные люди, работящие, мухи не обидят», — изображает она уморительным басом. — Умрут жуткой смертью, все до единого. И мы, между прочим, тоже.
Похоже, эта мысль ее веселит. Внезапно в ней бьет энергия. Я чувствую, что внутри у нее — огромный запас ярости, дремлющая до поры до времени сила, которая меня и пугает, и в то же время притягивает. Осторожнее, Габриэль.
— Про вознесение церкви слышала? — спрашивает она.
— Смутно. — Понятие из доктрины «жаждущих», вклад британских подданных, покинувших свои дома во Флориде и вернувшихся на родину — пересидеть кризис. Потом под ним подписались несколько новообращенных звезд, а душеспасительные телешоу, которыми увлекалась вся страна, довершили дело. Вот, собственно, все, что я знаю. — Расскажи мне о нем.
— Это такое спасение для праведников. Когда настанет полная жопа, истинные христиане отправятся на небеса. Раз — и взлетели, вроде как на лифте. Остальные могут гулять. Чистым душой — благодать, остальным — Судный день. В Библии все описано. В Книге Иезекииля, и у Даниила, и в посланиях к фессалоникийцам, и в Откровении. Все знамения налицо. Иран, Иерусалим. Мы сидим на пороховой бочке. Семь лет скорби начнутся со дня надень, на голубенькой такой планетке. Адская жара. Выжившие будут вариться в ней. Процесс пошел. Мор, и чума, и гнев Господень. Царство Антихриста на земле. Который поставит на них начертание зверя.
В популярности «Жажды веры» есть своя кривая логика: перед лицом исламистского террора почему бы не столкнуть одну безумную догму с другой? Ни одна неделя не проходит без массовых крещений, религиозных сборищ, маршей в поддержку «жаждущих».
— А сама ты веришь в Бога?
— Насмешила, — фыркает Бетани. — Если Бог существует, думаешь, я была бы здесь? Вряд ли. А вот метка зверя на мне есть, да. Гляди. — Опирает указательные пальцы в виски. — Невидимая. Вот тут, куда электроды прикладывают.