— Правда, потом я решил расширить задачу и занялся изучением метеорологии, а теперь пытаюсь разобраться в турбулентности воздушных потоков. Хочу выяснить, почему молекулы движутся именно так, а не иначе. Вот вы, например, знали, что перемещение птичьих стай, рыбьих косяков, роящихся насекомых подчиняется вполне определенным физическим законам? Со стороны их движения кажутся случайными, но в них есть своя логика. В последнее время появилось множество новых теорий, для объяснения которых пришлось бы рисовать на салфетке длинные математические формулы, что конечно же вгонит вас в смертельную скуку. Расскажите-ка лучше о своем пациенте.
«Погодите! Сначала обо мне! Это же мой день рождения!» — чуть не срывается у меня с языка. Нет, даже если я придумаю какой-нибудь способ сообщить ему сей факт, не выставив себя глупой девчонкой, все равно это прозвучит неуместно и жалко. Он удивится и задаст себе резонный вопрос: почему я здесь, а не с друзьями? И я тоже начну об этом думать и в итоге приду к самым печальным выводам. Мы заказываем папады и красное вино — резковатое, но приятное, — и я рассказываю ему о Бетани. Вернее, о «пациентке Б.», потому что в последнюю минуту вспоминаю-таки о врачебной тайне. Рассказываю о ее религиозном детстве, о синдроме Котара, об улучшении после электрошока, о том, что она умна и упряма, о ее воинствующем цинизме, о ее рисунках. Похоже, мне давно пора было выговориться, потому что меня словно прорвало. Наверное, он решит, что я помешана на пациентке Б. Но даже если это и так, какое же облегчение — поговорить о ней с посторонним, с человеком, который никогда с ней не познакомится.
— Такое ощущение — неприятное, надо сказать, — что она все время с тобой играет. И твердит, будто способна предсказывать природные катаклизмы.
— Метеорологические или геологические?
— И те и другие. Не далее как позавчера она заявила: в Шотландии будет смерч. Так и вышло.
— Тот самый, что в Абердине?
— Должна признаться, я даже немного испугалась.
Он улыбается:
— И напрасно, потому что это чистой воды совпадение. Небольшие смерчи возникают гораздо чаще, чем принято думать. В том числе и у нас, в Англии. Дело закрыто. Продолжайте.
— Вдобавок она якобы улавливает что-то там в крови людей. В крови, в воде, в камне.
— Между ними гораздо больше общего, чем вы думаете, — замечает Фрейзер Мелвиль, стягивает с шеи галстук и сует его в карман. Приносят папады, и он с пылом набрасывается на еду. — Почему бы вам не записать ее россказни? А еще лучше — попросите ее.
— Мне и просить не надо. У нее целые тетради рисунков. Но я не углублялась в расспросы. С фантазиями больных лучше не спорить и не соглашаться.
— Это у вас предписание такое? — Похоже, эта мысль его развеселила. — У вас в Оксмите есть руководство о фантазиях?
— Ну, в общем-то, да. И не только в Оксмите.
— А что, если это не фантазии?
— И завтра на нас нападут марсиане? А в Стамбуле и вправду будет гигантское землетрясение, которое сровняет его с землей?
Рука физика застывает на полпути ко рту.
— Такой риск всегда есть. Город стоит на линии разлома. Факт всем известный.
— Ну да, а на следующей неделе в Рио-де-Жанейро поднимется гигантский ураган. Двадцать девятого? Она ведь и подробности выдает. И все это так или иначе сводится к Армагеддону.
— Паранормальная катастрофология. — Официант приносит меню. Фрейзер Мелвиль достает очки. Значит, не сорок, думаю я. С хвостиком. — Есть такая новомодная паука, из-за которой специалисты вроде меня рискуют остаться не у дел. В Штатах, в Вермонте, был один тип, по прозвищу Метеооракул. Некто Льюис Рубин, теперь уже покойный. Так вот, он наблюдал за облаками и предсказывал дни, на которые придутся погодные странности. Редко когда ошибался.
— Значит, есть вероятность, что она права? Насчет урагана, например? Что она улавливает некие предвестья, недоступные простым смертным? Потому что сама она заявила бы именно это.
— Сомневаюсь. Сезон ураганов еще не кончился, и они с каждым годом становятся все сильнее из-за роста температуры воздуха. Опять-таки, суперураганы — явления сложные. Глобальное потепление привело к тому, что теперь случаются странные, невиданные ранее вещи. В этом-то и главная сложность компьютерного моделирования: приходится полагаться на параметры, полученные в прошлом. А вот Рио… Очень и очень маловероятно, я бы сказал. Ураганы в основном обрушиваются на север, а мы говорим о Южной Атлантике, на которую подобной силы ураган впервые налетел в 2002-м и оказался полной неожиданностью для всех. Хотя, возможно, то была лишь первая ласточка.