— По той же причине, по которой я выбрал науку. Любовь к головоломкам. Семьдесят лет назад мало кто верил, что динозавры вымерли из-за метеорита, а теперь это научный факт. Новые теории долго завоевывают позиции, зачастую из-за упорного сопротивления, потому что на кон поставлена не одна карьера. В академических кругах гуляет даже циничная поговорка: слава профессора измеряется количеством лет, на которые ученый задержал прогресс в своей области. Вспомните, как настойчиво некоторые ученые цеплялись за убеждение в том, что теперешнее глобальное потепление никак не связано с углекислым газом, который мы выбрасываем в атмосферу. Однако дебаты и споры движут науку вперед. Главное — ставить все под вопрос. И не бояться риска. Нельзя любить знания и пройти мимо загадки, которую никто еще не решил.
— Речь ведь не только об ученых. Взгляните на падение Христа Спасителя. Сколько разговоров о символах, о провидении и тому подобных вещах. Поговаривают, будто Папа Римский намерен заказать новую статую, в два раза больше — да такую, чтоб до следующего пришествия простояла.
Согласившись друг с другом, что религиозное брожение начинает настораживать, и получив заказ, мы плавно переключаемся на фундаментализм и атеизм, потом на сверхъестественные явления, суеверия и на то, как в большинстве культур религии поклоняются или по меньшей мере ее уважают, а народные приметы считают сомнительными пережитками Средневековья.
— Я училась у монахинь, — рассказываю я. — Они даже не подозревали, сколько в них было язычества. Что же до традиций, мне кажется, католическая церковь придумывает их по ходу дела. Завидная изобретательность. А «Жажда веры»? Не успели мы и глазом моргнуть, как теория разумного начала стала чуть ли не общепризнанной.
— Мне нравится, что сказал по этому поводу Ральф Вальдо Эмерсон. Религия одного века — художественная литература другого. Моя мать была протестанткой. Каждое воскресенье она по утрам ходила в церковь, а к вечеру напивалась. К концу она потеряла веру. Просто так, без всякого повода. Странно, правда, — перестать молиться именно тогда, когда это может тебе помочь… Решила, что потеряла слишком много времени, стоя на коленях, и ради чего? К ней в больницу пришел викарий, а она заявила, что молитв ей не требуется. — Улыбается. — Да, мама у меня была упрямая. Знаете, какими были ее последние слова? «К черту Бога, преподобный».
Потом мы обсуждаем эгоизм генов, природу альтруизма и категорический императив, что медленно, но верно приводит нас к теме планетаристов. Выясняется, что мое к ним инстинктивное отвращение сильнее, чем у физика, который согласен с Хэришем Модаком в том, что антропогенная эра — владычество человека — подходит к концу.
— Хотя бы просто потому, что ни одна эпоха не длится вечно, — объясняет он. — И слава богу. Геологи воспринимают историю Земли в ином временном масштабе, чем мы. Для них человечество — всего лишь один биологический вид из многих, доминирующий сейчас, но не обязательно в будущем. Некоторые видят в Хэрише Модаке законченного циника, но на самом деле он всего лишь констатирует факты. Геологи твердят то же самое уже не первый год. Они — как тот мальчик, который объявил, что король разгуливает без штанов. Жаль, что раньше никто их не слушал.
— Церковь отца пациентки Б. верит в скорбь.
— Семь лет ада на земле?
— Да. Но сначала хороших мальчиков и девочек заберут на небо.
— А, ну да. Божественная телепортация. Deus ex machina.
— И полетят они в голубую даль. Занавес. На сцене — кучка одежды и озадаченная толпа.
— Впервые я об этом услышал еще, наверное, во времена Буша.
Тогда-то эта идея и начала набирать силу. Как раз в духе тогдашней морали. Давайте подогреем Землю, а как грянет апокалипсис, прыгнем в частный самолет и дадим деру. И плевать на оставшихся.
— Ну, по их логике грешникам все-таки полагается наказание.
— А еще им полагается жать, что посеяли, и терпеть нашествия саранчи, землетрясения и прочие напасти. «Жаждущие» поначалу думали, что за разговорами об изменении климата стоит антинефтяной заговор, затеянный с одной целью — усилить власть ООН. Впоследствии они чуточку изменили версию, и теперь глобальное потепление возвещает близость Судного дня. Которого они ждут не дождутся, потому что тогда-то их и восхитят.
Вы только подумайте о цифрах: сейчас христиан-радикалов больше, чем в Средние века!
— А ваша девочка — она-то верит в эти бредни?
— Она на них выросла. Правда, в тот день, когда она убила мать, в мусоре нашли остатки сожженной Библии.