«Подойду, когда всё это закончится – подумал Григорий. – Нужно будет действовать быстро и уверенно. Подошёл и извинился. Всё».
По залу прошел волнительный ропот, когда в центр, вальяжно покачиваясь из стороны в сторону, вошел генерал армии. Остановившись возле огромной головы плененной Королевы, он брезгливо посмотрел на два маленьких обрубка сломанных клешней, торчащих с обеих сторон ее рта.
Генерал отступил на пару шагов от вражеской Королевы и, повернувшись лицом к собравшимся в зале солдатам, произнес:
– Мы одержали поистине великую и знаменательную победу! – Прозвучал оглушительный шквал аплодисментов. – Все вы помните, когда эти недруги, входили с нами в открытую конфронтацию, провоцировали локальные бои недалеко от нашего дома, тем самым нарушая консолидационный договор заключенный нашей великой Королевой и их хитрой и наглой дрянью! Так, после долгих войн, они присваивали себе новые территории. После войн, которые, как под копирку, раз за разом, начинались с нарушения договоренностей! Помните ли вы нашу колонию в самом начале её существования? Многие из вас были ещё очень молоды, а я помню, как они пришли к нам и навязали этот договор. Деваться было некуда, и мы согласились! Последствия были ужасны. Они свободно могли явиться к нам, взять припасы и уйти. В то время, как казалось мне, сбывалось пророчество моего деда, которое гласило: “со временем, мелких независимых колоний не останется, потому что крупные не дадут им развиваться…” Но случился новый, невообразимо упорный подъем нашего народа, убедивший меня в том, что и маленькая колония, несмотря ни на что, может вырасти в нечто великое и устрашающее. Гонения на нас происходили недолго…до момента, когда наши силы укрепились, и мы стали пресекать любые попытки забрать нами добытые припасы! Стали гнать их в шею! – Одобрительные крики заполонили весь Царский зал. – И они, эти варвары, не смогли дипломатично решить все вопросы, не смогли с достоинством и уважением отнестись к нам. Они развязали эту войну! При этих обстоятельствах, наша Королева осознавала свою ответственность перед своей совестью и перед своим народом! Нас грозили уничтожить! И у нас никогда не было намерений кого-то там оккупировать! Поэтому было решено возложить судьбу и будущее нашей колонии и нашего народа в ваши руки! В руки солдат! – Неистовые аплодисменты, сопровождаемые истеричными криками восторга, сотрясали стены крепости. Когда всё утихло, генерал, театрально понизив тон речи, перешел к следующей части выступления: – Но в этой сладкой лужи падьи оказалась капля уксуса! Как бы мне не хотелось признавать то, о чем далее пойдет речь, но без этого войну нельзя представить. – Генерал слегка повернул голову и громко крикнул: – Выводите!
Началась легкая давка. Григорий почувствовал, как любопытные сородичи, стоявшие позади, начали толкать его вперед, пытаясь увидеть, кого же ещё вывели им на обозрение. Попытки сопротивляться давлению толпы были бессмысленны, но вдруг Григорий ощутил, как на его спину кто-то встал и тут же спрыгнул на стол. Спустя секунду, это повторилось снова. И снова. Быть мостом для наглых зевак он не желал и из последних сил вырвался из тисков толпы. Проползая по столу, он услышал позади себя голос Ефима:
– Куда ты? Подожди!
Раскидав всю еду на столе, Григорий сполз на пол. Он быстро поднялся и увидел, что солдаты полностью заполнили все свободное пространство Царского зала, оставив небольшой пятачок, где разворачивалось главное представление вечера.
– Идиоты, – прошипел сквозь зубы Ефим, слегка прижавшись к Григорию. – Зрелищ им не хватает!
К генералу подвели солдата, накрытого куском гнилого листа. Никто не понимал, что сейчас происходит и что этим представлением пытается показать генерал. Схватившись за край листа, он его остервенело стянул (для пущей драматичности, издав громкий выдох). Перед публикой предстал их сородич. Безвольно свесив голову, он с трудом стоял на ногах.
– Без чего же нельзя представить любую войну? – Генерал выдержал секундную паузу. Неожиданно для всех, он рванулся к узнику, схватив того за сломанные антенны. Подбородок плененного солдата вздернулся вверх. Повернувшись к толпе, генерал продолжил: – Её нельзя представить без них – Предателей!
Теперь, когда лицо предателя мог увидеть каждый, в разных уголках зала раздались удивленные, но не особо громкие, вздохи. Энтузиазм генерала начал угасать. Он был уверен, что разоблачение предателя должно было непременно привести публику в неописуемый восторг смешанный с гневом. Но как оказалось, большинство солдат либо близко не знали узника, либо видели в рядах армии, особо не интересуясь, кем тот является.