– А ну тихо, – Ефим схватил его за больную руку и несколько раз сильно потряс. – Может быть хочешь, чтобы тебя публично казнили ? На глазах у этой девчушки?
Григорий бросил взгляд на медсестру, которая в удивлении раскрыла свои невинные черные глазки и с усердием отличницы внимала историю свидетеля.
– Понравилась? – Адъютант вновь натянул презрительную улыбку. – Уж пусть правосудие над тобой будет тихим. Считай это подарком. По старой дружбе. Теперь не дергайся. Осталось немного. Генерал освободится, и мы перейдем в другое место.
Финальные слова свидетеля утонули в шквале аплодисментов восхищенной публики. Когда овации утихли и свидетель присоединился к собравшимся, Григорий не услышал в толпе ни единого упоминания про второго изменника. До него доносились лишь слова восхищения публики в адрес выступавшего. Получалось так, что информацию про еще одного предателя решили не распространять.
«Может быть, оно и к лучшему, – думал Григорий, не желая мириться со своей участью. – Уж в личной беседе с генералом куда проще будет доказать мою невиновность, нежели перед толпой, требующей больше зрелища, чем истинного правосудия».
Генерал величественно произнес:
– Несмотря на весь этот обман и откровенное пренебрежение нашим прошлым, нашими сородичами, нашей Королевой, я взял на себя ответственность дать этому предателю последнее слово, чтобы он смог покаяться и принести вам, – он раскинул руки в стороны. – свои извинения! – Генерал повернул голову в сторону Фёдора и надменно прокричал: – Говори, пакость!
Григорию казалось, что пленный находился на последнем издыхании: голова его безвольно свисала; ноги каждую минуту подгибались и если бы не стража, крепко державшая предателя, тот бы давно лежал на земле. Пожалуй, промолчи он ещё с десяток секунд, генеральское терпение могло лопнуть, и жизнь пленника оборвалась бы без ненужных лирических отступлений, но, на радость толпе, Фёдор подавал признаки жизни. Он медленно поднял голову, приняв на себя презрительно-колкие взоры сородичей.
– Казнь во время пира, – с легкой ухмылкой начал говорить пленный. – Он, брызжа слюной, убеждает вас, что ОНИ, наши враги, просто варвары, которые в сравнении с нами ничто! Но при этом, устраивается пир с танцами, где, на ваших глазах, происходит убийство. Где, в душном смраде исходящем от вражеской Королевы, вы звереете и сходите с ума, требуя крови и зрелищ… Так ответьте мне на вопрос: далеко ли мы ушли от тех варваров, с которыми сражаемся?
Стражник замахнулся рукой и ударил Федора в бок с такой силой, что тот от острой боли повалился на землю. В этот раз его никто поддерживать не стал.
Григорий пытался заставить себя возненавидеть этого извивающегося на земле предателя, но получалось это из рук вон плохо. Он даже начал вторить одобрительным возгласам толпы, но упавший на него презрительный взгляд Ефима дал понять, что выходит это чересчур фальшиво. Возможно, причина отсутствия гнева к узнику связана с преобладающим страхом перед своим разбирательством, которое должно было состояться вскоре после казни вражеской Королевы. Других объяснений, кроме этого, Григорий рассматривать не желал. Он боялся копать внутрь себя слишком глубоко, чтобы, не дай бог, обнаружить в потёмках души обычную жалость к предателю, которую, по его мнению, нормальный солдат не должен испытывать к подобным личностям.
Федора взяли под руки и подняли с земли.
– Думай, что говоришь, – хохоча, обратился к нему генерал.
Узник внимательно смотрел на землю. В его страдальческом взгляде появился блеск любопытства. Рассчитывающий на продолжение речи пленника генерал начал нервничать. Подойдя к нему, он схватил Федора за голову и крикнул:
– Ты говорить будешь или нет? Нам сразу всё закончить?
– Буду, – пленник твёрдо посмотрел на генерала. Когда тот, в очередной раз окатив Фёдора презрительным взглядом, вернулся на своё место, пленник продолжил: – Все вы слышали, что они долгое время властвовали над нами! Пытались отобрать честно нажитое! Они считали себя высшей силой, которая думала, что имеет право управлять слабым! Знаете, что мне сказали на допросе? Мне сказали, что я, слабый и никчемный солдат…хотелось бы уточнить, Я УЧАСТВОВАЛ В ДЕСЯТИ БИТВАХ ЗА НАШУ КОЛОНИЮ…это к вопросу о слабости и никчемности…так вот! Мне сказали, что я выступил против родной Королевы и что моей задачей в битве было убивать своих же сородичей, а потом, в случае победы врагов, провести их секретными, не охраняемыми путями к нашей крепости! Но вы спросите про доказательства! Конечно, их не…