Какая простая и кристально ясная история! На что же пошел тяжкий труд по выработке специального понятия «сифилиса»? В этом описании совершенно незаметны метаморфозы стиля мышления от XV до XX столетия, когнитивно-историческая и социально-историческая детерминация этапов его развития. Из такого рода описаний затем и возникает убеждение в том, что не происходит никакого развития идей. Убеждение, которое, в свою очередь, воздействует на экспертов-специалистов и становится эталоном для гносеологов, которые усматривают свою задачу исключительно в том, чтобы решать вопрос об «истинном» и «неистинном» знании.
Наглядность знания имеет особую силу. Используемая вначале каким-либо Экспертом для объяснения некоей проблемы (или по каким-либо иным мнемотехническим соображениям) наглядность из средства выражения превращается в особую цель познания. Наглядный образ обретает преимущество перед специальными доказательствами и уже в этом новом качестве часто снова возвращается к эксперту-специалисту. Это явление хорошо просматривается на примере прозрачной символики Эрлиха, приведенной в главе 3 данной книги. Образ ключа и замка превратился в теорию специфичности и на длительное время овладел серологией, проникая в самую глубину специального научного знания.
Помимо общего описания того, как популярная наука оказывает обратное воздействие на экспертное знание, можно привести множество примеров ее специфического влияния в каждой отдельной дисциплине. Вот один из таких примеров. Вся липоидная теория реакции Вассермана основана на популярном химическом понятии липоидного тела, которое совершенно не тождественно специально химическому понятию. Возникает странная ситуация: нынешняя серология понимает под липоидом нечто совсем иное, нежели химия; что-то подобное мы видим в биологии, где понятие «государства» (организм как государство клеток) понимается совершенно по-другому, чем в политической науке.
Если еще более отойти от эзотерического круга по направлению к экзотерической периферии, мышление будет выглядеть еще более насыщенным эмоциональными образами, которые создают субъективное ощущение определенности, самоочевидности и целостности. Здесь уже не нужны строгие доказательства, заключающие мысль в определенные рамки: здесь «слово» уже стало «плртью». У меня перед глазами яркий пример популярного знания: это иллюстрация из одного текста по гигиене, на которой изображен факт капельного инфицирования. Изможденный, как скелет, человек с серо-фиолетовым лицом сидит в кресле и кашляет. Одной рукой он тяжело опирается на подлокотник, другой сжимает впалую грудь. Из открытого рта вылетают злые бактерии в виде маленьких дьяволят… Ничего неподозревающий розовенький младенец стоит рядом. Одна дьявольская бацилла уже близко, совсем близко подлетает к губам ребенка… Так на этой картинке изображается наполовину как символ, наполовину как предмет веры сам дьявол. У этого дьявола есть и еще одно излюбленное логово: он проник в самую глубину иммунологической теории с ее образными представлениями о бактериальном нападении и защите от него.
В отличие от популярной науки, стремящейся к образной наглядности. специальное знание требует для своего оформления в учебнике критического объединения в согласованной системе.
Рассказывая об истории реакции Вассермана и в главе 4 о наблюдении и эксперименте, я пытался охарактеризовать творчески работающего специалиста как персонификацию пересечений различных мыслительных коллективов, а также различных линий развития идей, как личность, стоящую в центре возникновения новых идей. Разработанный им отчет изначально имеет форму, которую мы назовем журнальной наукой (Zeitschriftenwissenschaft).
Если бы мы захотели изобразить журнальную науку как некую однородную целостность, н&м пришлось бы быстро убедиться в том, что это не так просто.
Выражение различных точек зрения и методы работы настолько индивидуальные, что никакая органическая целостность не может быть получена из противоречивых и несогласных между собой фрагментов. Из журнальных статей нельзя составить какой-либо учебник простым суммированием. Только после социокогнитивной миграции фрагментов личностного знания внутри эзотерического круга с последующей обратной реакцией (Riickwirkung) со стороны экзотерического круга эти фрагменты изменяются так, что из неаддитивных и имеющих личностный характер они становятся аддитивными и безличностными.
Журнальная наука, таким образом, как бы несет на себе печать временности и индивидуальности. Первая, в частности, проявляется в том, что кроме явного ограничения разрабатываемых проблем, она всегда акцентирует связь со всей проблематикой данной научной области. Каждая опубликованная в научном журнале статья содержит во введении или в заключении такие ссылки на компендиумы научного знания, как свидетельство того, что автор стремится включить данную статью в этот компендиум и рассматривает ее нынешнее состояние как временное. Это проявляется и в замечаниях автора о его творческих планах и надеждах, а также в полемических суждениях. Сюда же следует отнести специфическую сдержанность тона статей, публикуемых в журналах: ее можно заметить по характерным выражениям типа: «Как я пытался показать…», «Представляется возможным, что…» или (в форме отрицания): «Здесь нет возможности показать, что…». Этот жаргон нужен для того, чтобы первейшее право исследователя на суждение о существовании или несуществовании какого-либо явления передать тому или иному признанному мыслительному коллективу. И только в уже обезличенном компендиуме научных знаний можно найти такие выражения, как: «Это существует (или не существует)», «Имеет место то-то и то-то» или «Точно установлено, что…». Получается так, что каждый компетентный исследователь нуждается помимо собственного контроля за соответствием своей деятельности стилю мышления еще и в контроле со стороны коллектива, который мог бы и корректировать эту деятельность. Он как бы сознает, что лишь межколлективная коммуникация идей дает возможность перейти от сдержанной неопределенности к уверенной определенности.