В современной прогрессирующей науке это отношение между журнальной наукой и наукой учебника проявляется в характерной структуре эзотерического круга. Это напоминает колонну на марше. В каждой дисциплине по отношению почти к каждой проблеме существует авангард, группа исследователей, практически разрабатывающих эту проблему. За ним идет основная группа: официальное сообщество и, наконец, более или менее разобщенная группа аутсайдеров. Такая структура тем отчетливее, чем больший прогресс наблюдается в данной области науки. Между журнальной наукой, в которой фигурируют самые новые работы, и наукой учебников, которая всегда отстает от переднего края, образуется более или менее заметная дистанция. Авангард не занимает определенной позиции; он день ото дня, час от часу находится в ином месте. Основная группа движется медленней, ее позиция меняется, часто скачками, только через годы, иногда через десятилетия. И путь ее не тот же самый, что у авангарда; правда, основная группа следует указаниям авангарда, но при этом сохраняет известную самостоятельность. Никогда нельзя предвидеть заранее, какое именно направление из числа указанных авангардом она изберет. Кроме того, эта группа сама прокладывает тропки на этом пути, выравнивает дорогу и т. д., так что рельеф сильно меняется, прежде чем станет местом пребывания основной группы.
Этот несомненный феномен очевидным образом социален по своему характеру и имеет важные теоретические следствия. Если какого-либо исследователя спрашивают, как он представляет себе какую-то проблему, то он, прежде всего, сошлется на точку зрения, изложенную в учебнике, как на нечто сверхличностное, относительно постоянное, даже если он сознает, что эта точка зрения уже устарела. Затем он должен привести различные мнения исследователей, работающих над этой проблемой, и обозначить их как личные точки зрения, хотя бы он и знал, что среди этих точек зрения могут быть такие, которые впоследствии войдут в учебники. Социальная природа науки проявляется в том, что она по отношению к каждой проблеме занимает, если можно так сказать, репрезентативную, устойчивую позицию, наряду с которой возможны и другие, нерепрезентативные и временные. Особое значение длй теории познания имеет тот факт, что это устойчивое положение рассматривается как эзотерически определенное в большей степени, чем временное; это указывает на то, что масса преобладает над элитой в демократическом мыслительном коллективе.
Если под фактом понимать нечто устойчивое, несомненное, то он существует только в науке учебника. Подготовительная стадия, характерная для журнальной науки, на которой еще только впервые звучит неясный вызов свободному мышлению, создает лишь предпосылки для возникновения такого факта. И только затем, на стадии популярной науки, когда некоторое знание становится обыденностью, факт начинает воплощать в себе то, что называют непосредственно воспринимаемым фрагментом реальности.
5. О СТИЛЕ МЫШЛЕНИЯ
Примеры и сравнения некоторых стилей мышления. Готовность к восприятию, детерминированному данным стилем. Старые и новые анатомические описания и иллюстрации как свидетельства того, что каждое наблюдение соответствует определенному стилю видения (Sinn-Sehen), а каждая иллюстрация есть не что иное, как идеограмма (Sinn-Bild). Специфический интеллектуальный настрой современной науки.
На фоне специфической структуры современного мыслительного коллектива становится понятным его особый стиль мышления. Чтобы еще более прояснить понятие стиля мышления и приблизить его к нашей реальности, сравним одну современную научную версию с несколькими другими, более ранними.
«Было время, — приводим слова д-ра Самуэля Брауна, — когда металлы были солнцами и лунами, королями и королевами, прекрасными женихами и возлюбленными невестами. Золото было Аполлоном, солнцем на вершине небесного купола, серебро — Дианой, прекрасной луной, стыдливо пробирающейся сквозь небесные рощи; ртуть — Меркурием в крылатых сандалиях, посланцем богов, вспышки сияния которого заметны на вершине холма, целующего небо; железо — красным Марсом в полном боевом снаряжении; олово — Сатурном с тяжелыми веками, спокойным как скала посредине дремучего леса материальных форм; цинк — diabolus metallorum, настоящим дьяволом среди металлов и т. д. Все это было наполнено глубоким мистическим смыслом. Там были крылатые птицы, зеленые драконы и красные львы. Там были девственные источники, королевские купели, живая вода и соль мудрости, духовные эссенции и т. п.»[171]