Если Лёв наблюдает некую, как мы бы теперь сказали, чисто механическую связь, это его не удовлетворяет, и он пытается найти за этим нечто более глубокое. «При общем параличе всех органов воли и движения, кожных складок и сфинктеров, экскременты удаляются непроизвольно из-за растворения всех соков организма…». Невозможность задержания мочи является только выражением общего colliquativen Profluvien, проявляющегося в том, что кровь делается «более жидкой, бесцветной, черной и пенистой», а также в кровавом поту и диарее. Рассмотрение любого предмета связано у него с тем, что он немедленно видит и описывает глубокие и таинственные связи. «Подобно тому как кожа [тяжело больного] создает вокруг себя атмосферу, насыщенную азотом, с трупным запахом и опасную для жизни, так и мочевая система производит мутную, черную, пенистую мочу, из которой быстро выделяется черный, как сажа, осадок, похожий на осадок кофе, от которого исходит гнилой, отвратительный запах» (S. 111). Обратим внимание на то, как совпадают унылые тона, в какие окрашены подробности этой картины: мрачный прогноз — черная моча; страх смерти и заражения — трупный запах, гнилой и отвратительный. Это не просто эмоциональная фантазия. Здесь явная параллель между описываемыми явлениями и смыслом всей картины, как если бы каждая ее деталь определялась в своем значении этим смыслом: черный цвет мочи как бы символизирует печальный прогноз заболевания. Точно так же «цвет, температура, консистенция, количество и качество мочи» прямо и «несомненно» сигнализируют о «значительном выделении фосфора». Эти «сигнатуры» исполнены глубокого смысла, которого Лёв ищет везде и всюду (он также говорит о «ряде симптомов мочи» при какой-либо болезни или об «утробной сигнатуре мочи»), и они придают явлениям символический характер[177].
Читая подобные описания, мы поражаемся тому, как много в них используется терминов, значение которых нам чуждо. Например, в данном тексте на с. 120 мы читаем о «злокачественной гнойной жидкости коричневого цвета со сморщенной поверхностью», в которую вырождаются жидкости из гангренозных органов. На с. 142 и 146 можно прочитать о «юментозной моче» (jumentosem Urin), что должно означать внешнее сходство с мочой травоядных животных. Кроме того, в этих описаниях очень много данных о свойствах, которые выглядят для нас плеоназмами. «Картина лихорадки (Synochus) может быть прослежена по моче, которая изменяет свой цвет, становится мутной, не поддается кипячению и равномерному размешиванию (Mangel an Kochung), окрашивается в малиновый или темно-красный цвет, становится липкой, в ней выпадает хлопьевидный, грязно-белый, иногда иначе окрашенный, чаще серый, слизистый осадок, который состоит из разложившейся слизи, белка, мочевины и фосфора. После выпадения осадка моча остается столь же мутной. Эти свойства моча сохраняет вплоть до последней стадии лихорадки». А вот как то же состояние описывается сегодня: «Мутная, малиновая или темно-красная моча с хлопьевидным осадком». Все остальное либо не нужно (обесцвечивание мутной консистенции, липкость), либо замещается данными о микроскопическом исследовании осадка (сложный анализ мочевого осадка). Такие предложения, как «не поддается кипячению и равномерному размешиванию», нам вообще непонятны. Впрочем, значение этих терминов можно объяснить: они соответствуют патологической теории, согласно которой все болезни развиваются в определенных фазах, первая из которых именуется «стадией незрелости» (cruditas). Ей соответствует urina cruda (незрелая моча), «густая, мутная, с неприятным цветом, негомогенная». Характерно, что Лёв наряду с очевидными свойствами мочи называет эту «невозможность кипячения», как будто она столь же очевидна, тогда как для нас, по крайней мере сегодня, это свойство не существует. Таким образом, это не что иное как теоретически сконструированный гештальт—Лёв это непосредственно видел, а мы сегодня не видим. Есть много и других, чуждых нам определений, вроде названной выше «юментозной мочи» травоядных животных, которые соответствуют готовым теоретическим гештальтам (Gestalten), которых мы не видим, но Лёв, благодаря своей стилевой готовности к их наблюдению, видел непосредственно, аналогично тому, как гештальты современной науки непосредственно воспринимаются нами без каких-либо подготовительных церемоний, непосредственно, как об этом мы говорили в этой главе в разделе о наблюдении и опыте.
177
В своей теории «сигнатур» Парацельс утверждал, что вид каждого предмета может указать, какое лечебное свойство он имеет. Например, лечебное свойство очанки лекарственной