Захваченные римлянами у соседей земли обращались в ager publiais, частично распределявшийся среди римских граждан в качестве их наследственной собственности. Так, например, в результате победы над Вейями в 396 г. до н.э. многие плебеи получили по семь югеров[59] земли на человека. Ливий подчеркивает при этом, что подобные участки нарезались не только главам семей, но всем свободнорожденным их членам, а также принятым в римское гражданство вейентским, фалисским и капенским перебежчикам[60]. При организации римских колоний на захваченных территориях колонисты — римские граждане или латины и приравнивавшиеся к ним в правах — тоже получали земельные [35] наделы. Подобные колонии, как показывают рассматриваемые ниже данные в отношении колонии, созданной на земле анциатов, возникали путем закабаления и эксплуатации уцелевшего местного населения. Оно частично лишалось своей земли и принуждалось к обработке и участков колонистов. Значительная часть государственных земель — ager publiais — эксплуатировалась крупными владельцами на правах occupatio — права пользования, также связанного с эксплуатацией коренного населения захваченных территорий.
В значительно лучшем положении, нежели малоимущее сельское население, оказывались представители городского плебса: их существование не было связано с обработкой земли, жилища их находились в защищенном оборонительными стенами городе. Они и в хозяйственном отношении ничего не теряли во время войны. Ремесленники, труд которых имел военное применение, несомненно, даже выигрывали при этом. Несмотря на то, что ремесленный труд, как правило, бывал связан с рабским или неполноправным состоянием, наличие в римском войске еще с царских времен центурий ремесленников (fabri tignarii et aerarii), которые в комициях голосовали вместе с центуриями высших классов, свидетельствует о сравнительно прочном имущественном и политическом положении этих военизированных ремесленников, обладавших не только гражданскими правами, но и высоким материальным цензом. Эти две центурии ремесленников стояли во главе центурий невооруженных (Liv., I, 43, 3; Dion. Hal., VII, 59). Они занимались изготовлением и переноской военных машин, исполняли, видимо, и всякие другие работы технического характера для военных целей. Эти ремесленники с очень давних времен (вероятней всего, уже со времени этрусских царей) были организованы в коллегии. Подобные коллегии, по свидетельству Плиния[61], занимали в государстве определенный ранг по степени важности представляемого ими ремесла. По многочисленным более поздним эпиграфическим данным можно восстановить их внутреннюю структуру. Они строились по иерархическому принципу: во главе них находились magistri, избиравшиеся из наиболее состоятельных и авторитетных лиц — свободных и полноправных членов общины, внизу же, как и в семейно–родовой организации, [36] находились неполноправные члены и рабы, трудом которых пользовались высокопоставленные члены коллегий, организованные, очевидно, на основании ценза в названные выше центурии ремесленников[62]. Плутарх упоминает древнейшие римские ремесленные коллегии в такой последовательности: музыканты (αύλῄται — tibicines), золотых дел мастера (χρυσοχόοι — aurifices), плотники (τέκτονες – fabri tignarii), красильщики (βαφεῖς – tinctores), сапожники и скорняки (σκυτοτόμοι–sutores), медники (χαλκεῖς — fabri aerarii), гончары (κεραμείς – figuli)[63].
Вообще же многочисленные коллегии ремесленников (collegia opificum), основание которых традиция приписывает Нуме Помпилию или Сервию Туллию[64], вероятно, как и многие другие collegia tenuiorum (судя, впрочем, на основании данных II—I вв. до н.э.), состояли не только из свободных, но и из рабов. При этом положение и тех и других не столь уже различалось, ибо рабы достигали иногда значительного экономического благосостояния[65]. Коллегии эти имели явно выраженную религиозную окраску и первоначально являлись до какой–то степени суррогатом гентильной организации, недостававшей плебсу. Несомненно также, что ремесленные коллегии находились под покровительством и контролем сначала царской, а позднее республиканской администрации. Контроль этот усиливался [37] во времена экономической активности и подъема, особенно в военное время. Так или иначе, ремесленники находились в распоряжении государства. Сципион, отпустив по домам тех пленных жителей испанской Картагены, в которых он не испытывал нужды, задержал как государственных рабов людей, годных для использования в качестве гребцов во флоте, и всех ремесленников, обещав им свободу по окончании войны и в случае исправной службы. Ремесленники эти были организованы по 30 человек под командой одного римлянина, т.е., видимо, по военному образцу[66]. Вряд ли при этом Сципион хотел поставить полезных Риму людей в худшее правовое положение, чем тех пленников Картагены, которых он за ненадобностью отпустил домой, но которые тоже должны были считаться потенциальными рабами Рима[67].
65
Начиная с III в. до н.э., a в отдельных случаях и ранее встречаются надписи, составленные рабами и характеризующие их как гончаров, ювелиров, агентов откупщиков и т.п. Несколько позже мы встречаемся с документами коллегий таких предпринимателей–рабов, оставивших по себе многочисленные эпиграфические памятники (из Капуи, Остии, Минтурн и с о–ва Делоса). Не было бы ничего удивительного, если бы среди этих рабов — владельцев или управителей ремесленных мастерских или действовавших от имени публиканов — имелись достаточно состоятельные люди, являвшиеся, быть может, в свою очередь владельцами рабов, наподобие тех рабов–богачей, занимавших важные посты в государстве эпохи Римской империи и обладавших значительными количествами рабов–викариев, о которых мы знаем опять–таки преимущественно из эпиграфики. Наличие подобных рабов–викариев в изучаемую нами эпоху в Риме и Италии вообще тем более вероятно, что самый институт засвидетельствован впервые уже в Одиссее (Hom. Odyss., XIV, 449 сл.), а в латинской литературе подобные рабы–викарии фигурируют у Плавта как обычное явление (Plaut. Asin., 434; Persa, 201; Pseud., 609; Poenul., 222) (ср. К. Schneider, in: PW RE, Zw. Reihe, 16, 1958, стб. 2046).
66
В римском войске существовал prefectus fabrum — должность, сохранившаяся и в позднейшее время (CIL, II, 5442; ср. Е. Kornemann, in: PW, RE, VI, 1909, стб. 1920 сл.).