Первые значительные контингенты рабов стали попадать в руки римлян во время войн с этрусками в IV в. до н.э. Так, в 398 г. во время вейентской войны было взято в плен и, видимо, распродано 8 тыс. человек[15]. Два года спустя по взятии и разрушении города значительная часть его населения была продана в рабство. Как уже упоминалось, при захвате Сатрикума в 346 г. до н.э. было взято в плен и продано 4 тыс. dediti. Во время латинской войны 340–339 гг. до н.э. также было захвачено и, видимо, частично распродано много пленных. В дальнейшем цифры пленников, проданных в рабство, сообщаются древними авторами в связи с историей самнитских войн: в 306 г. до н.э. было продано 7 тыс. пленных самнитов[16]. Значительно большие количества пленников стали проходить через руки римских магистратов в эпоху Пирровой и [122] Пунических войн. В 209 г. до н.э. при взятии отложившегося Тарента было продано в рабство 30 тыс. повстанцев[17]. Если эта цифра не преувеличена, то значительная часть пленных оказалась проданной за пределами Лация, ибо в другом месте Ливий сообщает об острой нехватке сельскохозяйственных рабов в Лации именно в это самое время[18].
Многие десятки и даже сотни тысяч пленников–рабов фигурируют у авторов, сообщающих о войнах во II в. до н.э. в Западном Средиземноморье и Эгейском бассейне.
Было бы, однако, неправильно думать, что войны были единственным источником рабства и клиентелы в Италии. Отсутствие цифр для характеристики кабального рабства в Риме отнюдь не умаляет его значения, поскольку оно совершенно определенно зафиксировано в законах XII таблиц. Содержанием вековой борьбы плебса и патрициата являлась кабала и ростовщичество, против которых были направлены многочисленные рогации трибунов. Эти же факты лежат в основе полулегендарного, но весьма популярного среди плебса рассказа о Марке Манлии Капитолийском. Отголоски подобной же борьбы дошли до нас через римскую анналистику также и из Этрурии III в. до н.э.[19]
Вероятно, еще более ранним источником рабства и клиентелы за счет распада внутригентильных связей являлась продажа (или отдача в наймы) родовладыками своих младших сородичей (filii familias) и связанная с этим эманципация последних с согласия ли родовладыки на каких–либо обоюдных условиях или автоматическая и безусловная после троекратной продажи. Существенное значение этих явлений в жизни древнейшего Рима свидетельствуется наличием соответствующих статей в законах XII таблиц и отголосками правил, регулирующих отношения сородичей и родовладык в нормах более древнего царского и сакрального права.
Эманципированные сородичи должны были искать себе защиту в чьем–либо патронате, полагая этим начало тому виду клиентелы, который получил широкое распространение в эпоху более поздней республики, а именно — клиентелы, основанной на добровольном соглашении сторон с [123] ограниченными или даже вовсе эфемерными обязательствами клиента по отношению к патрону[20].
Отчего же римляне в раннее время не обращали в рабство всех захваченных ими врагов? Хотя причины этого могли быть, вероятно, в каждом отдельном случае более или менее разные, основной причиной была экономическая невыгода подобного акта, поскольку тогда не ставился вопрос об их продаже за пределы общины. Рабов (т.е. оторванных от средств производства невольников) необходимо было как–то использовать для того, чтобы они по крайней мере оправдывали собственное существование, а такая возможность была у Рима в начальные времена его истории довольно–таки ограничена. Кроме того, отрыв сельскохозяйственного населения от родной земли, почти обязательный при обращении его в рабство, представлялся нецелесообразным и в значительно более поздние времена.
Общеизвестно, что крепостное состояние сидевшие на своих наделах русские крестьяне испытывали в значительно меньшей степени, чем дворовые — в частности вопрос об их продаже подымался лишь в случае перепродажи той земли, на которой они жили, вследствие чего они лишь довольно незаметным для себя образом меняли владельца. Примерно также обстояло дело и с римскими и вообще с италийскими земледельцами, рабство, клиентела и свобода которых были различимы, вероятно, преимущественно лишь юридически; фактически же все названные категории крестьян были связаны с определенной территорией, которую они обрабатывали средствами, реально находившимися в их употреблении или владении. А своим владельцам или владельцам земли, на которой они жили, или же римскому государству они были обязаны лишь частью своего урожая[21]. Характеризуя древнейшую римскую клиентелу, авторы эпохи империи, и среди них наиболее подробно Дионисий Галикарнасский, определяют ее [124] как состояние весьма тесной зависимости, складывавшееся между патрициатом и сельским плебсом на почве полнейшего юридического бесправия последнего, а также и вследствие прямого политического подчинения клиента своему патрону. Между клиентами и плебеями Дионисий ставит, таким образом, знак равенства, считая, что оба эти наименования как бы отражают две стороны одного и того же явления. Плебс, по его мнению, родился из клиентелы, и в этом понимании происхождения низшего римского сословия за Дионисием с большей или меньшей степенью последовательности и доверия следуют многие современные ученые[22]. И если картина, нарисованная им, не может быть признана совершенно точной, то лишь потому, что из его же изложения[23] становится ясно как плебс формировался и другими путями, накапливаясь при римской общине в качестве внутренне чуждого ей социального организма, существующего на неких древних общеиталийских принципах и вопреки некоторым принципам общины римской, какими последняя принуждена бывала поступаться ради своего материального благополучия[24].
15
Liv., VII, 17. Впрочем, уже и традиция, относящаяся к концу царской эпохи, сообщает о значительных продажах пленников в рабство. Так, Тарквиний Древний при взятии Апиол продал в рабство всех оставшихся в живых жителей (Dion. Hal., III, 49, 3). Точно так же он поступил и с жителями Корникула (Dion. Hal., III, 50, 6). Жителей Суэссы Пометии Тарквиний поделил между солдатами (Dion. Hal., IV, 50, 5). Подобные же действия приписывает Ливий Спурию Кассию, который, захватив Пометию в 502, г. до н.э., продал жителей в рабство, хотя они сдались римлянам как dediti (Liv., II, 17,5 сл.). Разумеется, эти древнейшие данные могли позднее подвергнуться искажениям. Но характерно, что для более ранних времен аналогичные сведения все же отсутствуют вовсе.
Эквы при успешных действиях против Рима в отношении побежденного противника руководствовались теми же, что и он, правилами: при нападении на Тускулум в 459 г. до н.э. они перебили мужчин, а женщин и детей увели в рабство (Dion. Hal., Χ, 20, 3). Аналогичным образом и в том же году поступили они в Ортоне: перебили не успевших спастись бегством (Dion. Hal., Χ, 26, 3).
16
Liv., IX, 42, 8. Неопределенное число самнитских пленников упоминается Ливием и в кн. X, 46, 5.
20
Во всяком случае Цицерон представлял себе, что в древнейшую эпоху Рима все простонародье (plebs) было приписано в качестве клиентов к владетельным людям (principes). (Сicer. De rep., II, 16: …et habuiit (Romulus) plebem in clientelas primcipuim desciriptam…).
21
M. Weber. Römische Agrargeschichte. Stuttgart, 1891, стр. 267 сл.; ср. он же. Agrarverhältnisse im Altertum. — «Gesammelte Aufsätze zur Soziail–und Wirtschaftsgeschichte». Tübingen, 1924, стр. 195 сл.
О положении древнейших подневольных земледельцев–клиентов на alger romanus см. также: Е. Meyer. Geschichte des Altertums, III³. Stuttgart, 1954, стр. 477, прим. 1 и стр. 480.
22
Th. Mоmmsen. Das Römische Staatsrecht, III, 1, стр. 66 сл. (ср. F. De Martinо. Storia délia costituzione romana, I, стр. 50 сл.).