Как уже было ранее кратко указано, римляне, начиная со времен Маркоманских войн, стали расселять взятых в плен германских и других европейских варваров в своих преимущественно пограничных провинциях, сохраняя за ними положение рабов–клиентов (летов или в других провинциях инквилинов). Их поселяли преимущественно на крупных частновладельческих угодьях, позднее же, во [140] времена Константина и Феодосия[58], им отводились также государственные земли — terrae laeticae. Их использовали и для военной службы, чем они особенно приближались к положению древнейших клиентов Рима и Этрурии. Они жили вместе с другими колонами и пользовались среди них, видимо, некоторым уважением, поскольку выборную должность магистра колонов в одной из африканских латифундий занимал человек с германским именем Одно[59]. Эти магистры колонов, так же как и магистры коллегий вольноотпущенников и рабов, позволяют, быть может, несколько конкретней представить себе происхождение и древнеримского народного трибуната, возникшего из таких же выборных магистратур древнейших плебейских трибутных объединений.
Хотелось бы вновь подчеркнуть, что примитивные отношения господства и подчинения, порождавшие клиентелу, мало чем отличимую от патриархального рабства, принимавшие характер отношений типа крепостной зависимости, когда речь шла о рабах или клиентах–земледельцах, не исчезали окончательно даже тогда, когда рабочая сила чужестранных рабов, в больших количествах поступавшая на рынки Италии после Пирровых и Пунических войн, содействовала обогащению римской военно–земельной аристократии к выгоде интенсивного земледельческого хозяйства. Об этом прежде всего свидетельствует признание существенной роли «свободного» земледельческого труда теоретиками интенсивного рабовладельческого хозяйства. Как только выгоды плантационного интенсивного земледелия стали проблематичны, крупные землевладельцы Италии снова вернулись к системе мелкой аренды, причем арендаторы эти могли быть или настоящими рабами или недалеко от них отстоящими в правовом отношении «свободными». Как та, так и другая категория подвластных производителей в первую очередь рекрутировалась за счет контингентов, захваченных военным порядком.
Этнографические наблюдения, произведенные на североафриканской почве, позволяют проследить социальные отношения, близкие к описанным выше и бытовавшие у туарегов и тиббу (тиббусов) в XIX и даже в XX вв. [141]
У туарегов Аира, имевших в своем составе зажиточно- аристократические племена с «царским племенем» имаджегов но главе, различается целый ряд племенных и социальных категорий, находившихся в разной степени зависимости у своих владельцев[60]. Последние же утверждали свою власть над другими, в том числе и над близко родственными племенами,. посредством военной силы. Туарегам были подвластны в качестве рабов небольшие негрские племена, равно как и племена им этнически близкие, но побежденные во время междоусобных войн. Рабы–негры — икеланы — были первоначально связаны с возделыванием садов и вследствие этого приобрели оседлость. Они бывали обязаны своим владельцам половиной урожая плодов. Некоторые из них выполняли также домашние работы у своих владельцев и пасли их стада. Часть приплода отдавалась им за труды. Практически они обладали некоторой собственностью, но лишены были права ее отчуждения, поскольку и сами приравнивались в правовом отношении к имуществу[61].
Икеланы при известных условиях могли быть освобождаемы из рабства и переведены в категорию бузу, а также имгадов, которых Родд сравнивает то со средневековыми сервами, то с древнеримскими клиентами–земледельцами[62].
Бузу, или внедомашние рабы, были обязаны пасти принадлежавших туарегам верблюдов. Они возвышались тем самым над низшей категорией рабов и не должны были работать ни дома, ни в селении. Обязанности бузу не столь тяжелы, как обязанности земледельца, и они кочуют с благородными туарегами или с имгадами. Родд замечает впрочем, что трудно до конца проследить социальные или этнические границы между бузу, земледельцами–икеланами и домашними рабами[63], но бузу пользуются перед последними известными привилегиями, в частности и потому, что многие из них ближе к туарегам в племенном отношении. А некоторые имгады происходят от сожительства туарегов и бузу[64].
Теоретически дети рабынь и туарегов должны становиться рабами (икеланами), но практически они нередко [142] становятся бузу, а в последующих поколениях и имгадами. Имгады, положение которых при всем его разнообразии более всего напоминает положение древнеиталийских или древнегалльских клиентов, разделяются на три категории: 1) связанные с туарегами еще до прихода последних в Аир; 2) местное автохтонное население Аира, покоренное туарегами и оставленное ими на прежних местах жительства в вассальном подчинении; 3) негроиды (или арабы), завоеванные и переселенные туарегами во время их походов из Аира в соседние области[65].