Принимая в лоно государственной религии соответствующие демократические культы, патрицианское государство всякий раз шло на известную уступку низшим слоям населения, открывая некоторую отдушину для выражения надежд на будущее, поскольку легенды о «золотом веке» содержали в себе пророческий элемент — предсказания о новом пришествии царя Сатурна с его блаженными общественными порядками. Празднества в честь ларов, Сатурна, Юпитера Либера имели одну общую черту — они восстанавливали на те дни, которые им отводились, древний общественный порядок: рабы и свободные пировали и забавлялись вместе на равных началах. Сатурналии, впрочем, предусматривали даже ритуал, соответственно которому рабы и господа во время празднества менялись местами: рабы сидели за столом, а господа им прислуживали[39]. В Риме на время празднования Сатурналий избирался из числа рабов «царь Сатурналий», обладавший неограниченными правами и являвшийся как бы воплощением самого Сатурна[40].
Учреждение официального культа Сатурна в Риме на основании изучения Сивиллиных пророчеств следует рассматривать еще и как результат великогреческого влияния. Влияние это осуществлялось не только в отношении определенных социально–религиозных идей, но и по линии чисто ритуальной: жертвоприношения Сатурну производились с древнейших времен capite aperta[41], т.е. с открытым лицом, в соответствие греческим и в противоречие латинским обычаям. Но зато согласно латинскому обычаю сенаторы, участвовавшие в жертвоприношении Сатурну, совершали церемонию в тогах, которые они снимали по окончании официальной части празднества, когда приступали к пиршеству, как это было принято и на церемониях Арвальских [241] братьев[42]. Ритуал Сатурналий усложнялся, к нему присоединился древний обычай дарения подарков и украшения ими деревьев, т.е. действия, связанные с обрядами празднества солнцеворота, вошедшие в христианский ритуал Рождества и сохранившиеся в нем до нашего времени. К концу республиканского периода празднование Сатурналий продолжалось целую неделю. В 217 г. до н.э. в связи с очередной демократизацией и эллинизацией культа, обусловленной трагическими событиями II Пунической войны, в обряд были введены лектистернии[43] и публичные пиршества, видимо, на государственный счет.
Введение в Риме ряда греческих и восточных культов во время II Пунической войны следует рассматривать как явно демагогическую меру, принятую с целью привлечения на сторону Рима греческого и эллинизированного населения юга Италии и для успокоения и ублажения рабского и неполноправного населения города предоставлением ему возможности участия в оргиастических и широко демократических культах и празднествах. Вводя эти культы, нобилитет как бы приобщался к демократической идеологии и брал на себя пропаганду милых сердцу всякого угнетенного человека идей «золотого века». Особенно широкое распространение идеи эти получили во время интенсивных демократических [242] движений конца эпохи республики – настолько, что они всецело были приняты Цезарем, Антонием и Августом для украшения их политических программ, под флагом и в честь которых они перепевались наиболее популярными поэтами эпохи: «золотой век» стал как бы официальной программой римского правительства, чем, однако, нимало не обесценивалось его значение для низших слоев общества, черпавших из тех же легенд элементы революционной идеологии в периоды обострения социальной борьбы.
42
W. Fowler. Roman Festivals. London, 1908, стр. 271. Все участники Сатурналий, и свободные и рабы, носили pilei — остроконечные шапки фригийско–скифского образца, также указывающие на восточногреческое влияние в установлениях этого культа (Dion. Hal., IV, 24, 6).
43
Liv., XXII, 1, 19: leotisterniuim imiperatum et convivium publicum. Грецизация Сатурналий, как сказано, впервые была произведена на основании указаний, почерпнутых из Сивиллиных книг. В результате подобных же консультаций в Риме неоднократно вводились греческие демократические культы. Следует полагать, судя по более поздним греко–иудейским Сивиллиным пророчествам (испытавшим на себе влияние древневосточной пророческой литературы, которое начало проникать в Грецию уже со времен Гесиода), что и в римских Сивиллиных книгах уже с глубокой древности присутствовал известный демократический элемент, обусловленный, быть может, политическими тенденциями куманской Сивиллы, с деятельностью которой необходимо связывать содержание соответствующих записей, сохранявшихся в храме Юпитера. Кроме того, при дуумвирах (позднее децемвирах), наблюдавших за сохранением и интерпретацией Сивиллиных книг, уже при Тарквиниях состояли два государственных раба- переводчика (δημόσιοι, θεράποντε — Dion. Hal., IV, 62, 4), деятельность которых, по всей вероятности, влияла на характер интерпретации Сивиллиных пророчеств.