Исходя из этого следует думать, что и в начальный период республики введение в Риме целого ряда италийских и греческих культов необходимо расценивать как соответственную уступку неполноправным общественным элементам — вольноотпущенникам, клиентам и рабам, как стремление олигархического сената хотя бы в духовной области удовлетворить нужды голодного плебса, лишившегося одновременно благ этрусской торговли, с ее широкими итало–греко–пуническими связями и прочного мирного положения собственной общины, столь необходимого для процветания сельского хозяйства.
Подобные новшества в области официальной религии, диктовавшиеся соображениями. политико–демагогического характера, предпринимались на протяжении истории Римской республики (как, впрочем, и в более позднее время) неоднократно.
В данной связи для установления характера и степени участия рабов в официальном культе небезынтересен факт передачи Аппием Клавдием Цеком, в период его знаменитого цензорства, культа Геркулеса из рук нерадивых представителей родов Потициев и Пинариев в руки государственных рабов[44]. Аппию Клавдию приписывается, как мы знаем, ряд весьма широких мероприятий демократического характера, значительно подрывавших авторитет олигархического сената. Обширные строительные предприятия Аппия Клавдия должны были объединить и привести в движение значительные плебейские и рабские контингенты, нуждавшиеся не только в гражданских правах, но и в поощрениях чисто идейного порядка. [243]
Геркулес был демократическим божеством, олицетворявшим собой героику и этику труда. Имя его весьма нередко встречается на вотивах, исполненных рабами[45]. В Риме засвидетельствована collegium Herculis[46], что указывает на глубокое почтение к его имени в демократической среде[47]. Не удивительно поэтому, что в ряду других тенденциозно–политических мероприятий Аппия Клавдия мы сталкиваемся также и с демократизацией культа Геркулеса посредством передачи его исполнения в руки жрецов–рабов. Подобный акт, разумеется, вряд ли был бы возможен, если бы рабы в действительности бывали исключены из официального культа. До этого события, по единодушному показанию источников, культ Геракла в Риме, имевший древнейшее средоточие на Ara maxima — святилище, расположенном на Forum boarium, находился в руках двух патрицианских родов Потициев и Пинариев. Пинарии при этом, как свидетельствует, в частности, Вергилий[48], играли подчиненную роль «хранителей» культового места, выражаемую им словом custos, тогда как обычно в этом [244] случае следовало бы сказать о ней — aedituus. Вергилий не делает этого, видимо, лишь потому, что aedituus — смотритель храма — обычно раб. Как бы то ни было, несомненно, что Пинарии исполняли в культе Геракла рабскую функцию. Это обстоятельство, быть может, и облегчило передачу культа Геракла в 312 г. до н.э. в руки государственных рабов, с тем чтобы официальные жертвы были приносимы городским претором[49], подобно тому как в храме Арицийской Дианы при содействии жреца–раба совершал их некогда латинский диктатор.
Как известно, демократическое значение культа Геракла в Риме увеличивалось на протяжении столетий и римские императоры охотно выступали с его эпитетами и под его личиной для придания себе популярности среди простого народа, а император Максимиан официально принял титул Геркулия[50].
Таким образом, есть все основания для того, чтобы акт передачи культа Геракла в руки государственных рабов рассматривался как политическое мероприятие, направленное к демократизации культа, с одной стороны, и к увеличению его государственного значения, — с другой[51]. Также и роль государственных рабов в жизни Рима, которую у нас нет никаких оснований преуменьшать, могла стать от этого еще более значительной и общественно весомой, распространяясь вследствие причастности государственных [245] рабов к официальным культам из области экономической и на область политико–идеологическую[52].
Политическое значение демократических культов, в которых участвовали рабы, временами могло быть достаточно велико и действенно, обращаясь из фактора, умиротворяющего и сглаживающего социальные противоречия, в фактор, активизирующий и революционизирующий народные массы. Такого рода значение принадлежало, несомненно, в первую очередь Сатурналиям и другим культам и празднествам, провозглашающим социальное равенство и даже иногда перемену мест между рабами и господами. Подобного значения Сатурналий не приходится отрицать, несмотря на отсутствие прямых указаний в источниках на этот счет. Необходимо лишь внимательней отнестись к соответствующим косвенным данным. Известно, например, что царь Пирр в 283 г. до н.э. во время войны с Римом отпустил на празднование Сатурналий всех пленных[53]. Он совершил этот широкий демагогический жест с целью снискания себе популярности среди итало–римских общественных низов, с одной стороны, и с целью усиления в момент военной опасности внутренних подрывных элементов в Риме, — с другой. Пирр, видимо, хорошо учитывал создавшуюся обстановку, чреватую социальными взрывами, ибо как раз в это время среди римских вспомогательных войск произошло антиримское (как, впрочем, и антигреческое), антирабовладельческое восстание в Регии, речь о котором подробно велась выше.
44
Dion. Hal., I, 40. 5: ῾η τοῦ δαίμονος επιφἄνεια περὶ τῆν ᾿αλλαγήν τῶν ίεροποιῶν ἐγένετο (указание божества о замене его жрецов).
47
В этой связи тоже небезынтересна надпись (CIL, VI, 277), где посвящение Геркулесу исполняет некий P. Decimius Lucrio — номен и когномен которого образованы от decuma — десятина и lucrum — выгода. Моммзен в примечании к этой надписи полагает, что речь может идти о вольноотпущеннике или иеродуле, посвященном в качестве десятой доли некоего дохода в храм Геркулеса.
48
Verg. Aen., VIII, 269. Есть основания полагать, что первоначальное введение культа Геракла в Риме было связано с обстоятельствами, в какой–то мере аналогичными тем, какие сопутствовали его возобновлению и трансформации при Аппии Клавдии. Некоторые черты древнейшего культа Геркулеса на Ara maxima обнаруживают определенное греческое и пуническое влияние, заставляющее подозревать, что он был заимствован из Сицилии, где на него повлиял и карфагено–финикийский Мелькарт. Об этом свидетельствует обычай недопущения женщин к культу римского Геркулеса, чуждый италийским обычаям. Кроме того, имя Potitius, воспринятое позднее как родовое имя наследственных жрецов, отправлявших культ Геркулеса, в действительности является скорее всего лишь переводом греческого κάτοχος — наименование жреца–иеродула, засвидетельствованного в греко–сицилийском культе Зевса Урания (см. D. Van Berchem. Hercule Melquart à l'Ara maxima. — «Atti délia pontificia Academia di archeologia. Rindiconti», XXXII, 1960, стр. 61 сл.). Таким образом, и со стороны Потициев обнаруживается древнее рабское начало в жречестве этого культа, позволяющее нам тем легче понять, почему Аппий Клавдий передал культ Геркулеса на Aria maximal в руки государственных рабов: он уже был в их руках, но на протяжении столетий эти рабы превратились в патрициев–аристократов.
51
Любопытно, что и в императорское время рабы, как и другие неполноценные социальные элементы, выступают, и при этом частным порядком, в качестве основателей и исполнителей культа Геракла. Найденный в Риме и опубликованный в 1924 г. вотив, относящийся к царствованию Траяна, имеет следующее содержание («Notizie degli scavi di Antichilà», XXI, 1924, стр. 67): Hierus et Asylus Ti(berii) Jullii Aquilini Caetricii Saturnin (i) Claudii Liviani pr(aefecti) pr(aetorio) str(vi) villici aedcm Herculi Invicto Esychiano d(e) s(ua) fecerunt. Искусственно–культовый характер имен этих рабов–виликов, видимо, отправлявших культ Геракла от имени фамилии Клавдия Ливиана — префекта претория императора Траяна, заставляет сопоставить их с именами древних блюстителей официального культа Геракла в Риме — Потициев и Пинариев. Эпитет же Геракла — Эзихиан — выясняется из другого вотива, найденного в Риме еще в XVIII в. (CIL, VI, 322): Herculi Invicto sacrum M(arcus) Claudius Esychus d(onum) d(edit). Этот M. Клавдий Эзих был, вероятно, отпущенником Клавдия Ливиана. В качестве имени основателя культа когномен его был присоединен как эпитет к имени Геракла.
52
В эпоху Аппия Клавдия Цека, введшего, как известно, вольноотпущенников в сенат и открывшего им доступ к курульным должностям (эдилитету), может быть отмечен и случай использования вольноотпущенника для государственно–идеологических целей. Спурий Карвилий, вольноотпущенник Спурия Карвилия Максима Руга, консула 293 г. до н.э., содержавший в период между 254—234 гг. до н.э., по свидетельству Плутарха (Plut. Qu. Rom., 59), грамматическую школу (γραμματοδιδασκαλεῖον), имел, может быть, отношение к предпринятой Аппием Клавдием в 312 г. до н.э. в период его цензорства реформе латинского алфавита, поскольку на основании того же свидетельства известно, что Спурий Карвилий впервые применил букву G в написании имени своего патрона RUGA вместо RUCA (см. В. Μ. Линдсей. Краткая историческая грамматика латинского языка. Пер. Ф. А. Петровского. М., 1948, стр. 16; ср. Goetz, in: PW, RE, 111, 1899, стб. 1629, № 5).