121 О древнем исполине.
Судя по тому, что приходится видеть и слышать по так называемым общедоступным каналам, можно весело сказать, что умных людей, решившихся провалить наконец "экзамен", становится микроскопически мало, или же... глаз художественный нас "подвел", нафантазировав, и их вообще нет, этих решившихся.
Несомненно, что ноги нерешительности такой растут от страха; причем нерешительности во всех отраслях жизнедеятельности рассудочного, цивильного человека: будь то всяческие искусства, будь то массовые образования, или вообще некая "спортивная" деятельность. Кругом здесь властвует страх! Поэтому никак не приходят к собственному порыву, чувству, но живут... по "примерам". Осваивают, казалось бы, непостижимые техники, показывают невообразимую выучку, идеальнейшие формы (посмотрите только, как в плане техники развилось изобразительное искусство!). Каждый третий - художник, каждый четвёртый, кажется, музыкант, каждый пятый... уже завтра будет произведен, наверное, в мыслители под событийный треск замысловатых хлопушек...
Казалось бы, вот они события! Простор для восхищения-то какой!.. Но ещё раз: кругом витает лишь страх, чем единственным и можно, если можно, восхититься.
Кажется, что этот талантливый, древний исполин сегодня шедеврально срисует всё что угодно! Но и при этом культурном сеансе он в состоянии рухнуть на своего бедного натурщика в любой момент, задавив, к несчастью, последнее божественное, что теплится ещё в нём.
122 О человеческих заводях
Что меня характеризует особенно, так это голод, здоровый, непатриотичный голод. Вся моя "физкультура", признаюсь, направлена на разжигание этого самого благотворного голода. Я, бывает, прямо не в состоянии проплыть мимо "соблазна-червячка", заброшенного как следует(!) каким-нибудь хитроумным божественным рыболовом. Я совсем не подобен всяким карпам, отожравшимся на совхозном комбикорме и воспитуемыми в тихих, "трудолюбивых" заводях. Эти набожные совсем не знают такого здорового, журчащего, опрятного и сознательного голода, они рождены для сетей, для механических, чудовищных сетей, эти сонливые недотёпы. Мы можем признаться, что эти ловушки - и наша опаснейшая опасность! Не какой-нибудь Бог, а эти бездушные, тупые ловушки! Не знаю иных историй, но моя вот она: будучи холодным, голодным и пойманным на Высший "крючок", я был во всяких случаях отпущен... к свободе.
123 "Механика - это рай"*
Иногда хочется прямо ослышится и овидится, и это тот самый случай: "пенсия" во всех сколь-нибудь значимых сферах деятельности подменяет собой всё настойчивей и настойчивей Дух. Жить ради обеспеченной, пусть даже нищенски, старости, - но какой же это бестолковый позор! Потеряно уже даже не вдохновение, потерян и хоть малейший совестливый толк.
Поймите меня сейчас символически. Никогда ещё, наверное, смерть столь по-дьявольски не веселилась и не куражилась на наших человеческих улицах планеты. Все эти улюлюкающие махины во главе с этим явно опростоволосившимся механиком-пенсионером пыхтят роторные оды во имя... смерти!
"Механика - это рай"*... Можно только добавить: сомнительный и требующий осмысления рай. Но неужели мы соблазнили бы, подобно известным французским умникам, назад, в пещеры природы? Нет, конечно! Мы скорее здоровые... очень здоровые и зрячие "любители", которым по силам ещё, пожалуй, подурачиться на этой "изобретательной" ступени человечества.
124
Блажен этот мудрец, вспыливший однажды, что не будет смотреть в телескоп, потому как эта штуковина опровергает Аристотеля.*
Мне же, отчаянному скитальцу, приходится ждать месяцы, а то и годы, чтобы полюбоваться одной восхитительной звездой! Пусть она ещё, может быть, даже и не догадывается о существовании такого увлечённого и влюблённого в открытый космос... вместе с его Аристотелем.
126
Гордость едва оперившегося интеллекта может, конечно, сколько угодно огорчать. Но сведущий наставник не в состоянии не понимать, к чему ведет интеллект, едва вычистивший крылышки, эта гордость. Несомненно то, что не всякий проходит путь от этой причёсанной и опрятной гордости до самого прозревшего этот мир сверхчеловеческой Сознательностью, - но что делать, эта гордость должна иметь своё место... и она его имеет.
Ещё один факт, который можно сюда отнести: такая гордость на вкус весьма и весьма сладка, потому, конечно, является восхитительной приманкой для всякого рода "воспитывающих", нравственных мух. Иной раз кажется, что некоторые известные философы только были и заняты тем, что отгоняли этих самых "моральных" мух от такой ценной, как им наверное думалось, гордости. Да, пусть она чересчур сладка и даже вредит здоровью, но ведь ужасно важна(!), пусть даже приравнена к дворцовому капризу! Да потому и имеет своих "придворных" мухобойщиков, так как дано ей ещё перерасти эти свои "царские" палаты.
127
Если отношение Бога к сотворению мира подвергается с давнего "научного" времени вновь и вновь проверкам и всякого рода перекрестным допросам, иногда даже весьма юмористическим допросам, то к отношению дьявола к этому самому сотворению можно с такими едкими экзерсисами не подходить вовсе, и по праву мало кто подходит, - его в те волшебные времена уже не существовало.