Рискнем подсказать британским ученым, что можно было бы и списать данную временную задержку - на недоумение испытуемого от неожиданно свалившейся собственной "свободы воли", которую он "раздел", в которую уверовал даже! Ну, в это так я верю... а кое-кто, проученный десятилетиями, мою эту веру, наверное(!), знает...
Известно, что некая палка-копалка была первейшим орудием человечества. Видимо, господа ученые также возжелали быть чем-то подобным... но уже говорящим орудием! Ну что ж, во что-то наступил очень добрый, прогрессивный, очень цивилизованный и талантливый век, очень сострадательный, очень человечный... и никакого рабства! Это, наверное, к деньгам!
36
Во всех этих бесконечных новостях обернутого и шелестящего мира хотелось бы обратить внимание на вот такую "обученную" новость: жизнь на планету "Земля" занесли, с добротной долей вероятности, метеориты.
Да, космос, видимо, кишит жизнью... вот именно жизнью скитающейся и "ничегонезначащей", да и вообще - невидимой!
Так жили и живут в "невесомой" современности великие странники, величайшие одинокие, непонятые и непонятные, совсем призраки. Всё так же и они - словно блуждая, сгорая, оставляют шанс.
А во что "упасть" - это уже Вечная Проблема.
37
Мне перестала служить моя добрая, такая старая кровать; я даже не знаю теперь, где бы мне отчаяться! Какие ещё только не подстерегают нас в будущем измены... ну что ж, проваливайте себе, дезертировавшие - за "счастьем"!
38
О покосившихся домах, или о единственной философии далекого архитектора
Допущу, что есть и ещё кто-то, кто уже созерцает полуразрушившиеся и покосившиеся дома человеческой постройки, не испытывая даже ничтожного грамма пессимизма или другой унылой заразы.
Иной раз, если позволяет местность, я особенно изучаю крушение: как тихо сползает недостойный более фундамент в землю, как бы хороня себя самое; как промерзшие, переломленные и лопнувшие кое-где окна с как бы плачевной морозной улыбкой наблюдают такое самозабвение, и накоптивший своё дымоход... в общем состоящий из тройки кривых кирпичей...
Но будущий архитектор грядет? Не всякий ли дом разрушается ради его более достойного произведения?..
Вторая забавность: мы вообще живем в его произведении... и ведь оно Рушится, да! с большой буквы! Куда же он тогда грядет?.. к чему же он пригрядет? И разве, выстроив вновь, он останется доволен собою?..
Кто постиг эту затруднительную философию Ваятеля? Немногие счастливцы, кто уже дерзает смотреть в обе стороны, и доверять себя единственного... многому?
P.S. Эта мысль каким-то образом сама ещё похожа на некий фундамент, на котором должно ещё возвыситься человеческое Сознание.
39
А: Не правда ли, у нас сегодня очевидно прекрасное настроение, профессор? Потому ко мне в голову постучалась невинная, так скажем, дурь; на это у неё какой-то даже собачий... нет, девичий нюх!.. Давайте всё-таки и мы утвердим вот что: женщина умнее мужчины...
Б: Весьма боюсь упустить шанс, уважаемый мой друг, вас подколоть. Зачем же она столь хитра - всего этого не понимать?.. хотя, хотя... ведь "Истина - это женщина!"*
А: Да! у вас величественная память! И ещё неизвестно для кого есть более кара, когда восстать перед такой "женщиной" нам... с поникшим видом! да и не только видом!*
Б: Но не перерастает ли всё это, как бы вам сказать... в не очень приличную игру влюбленных?..
А: Нет, нет! Человек - не повторяется!..
Б: Как! Что это?! Боюсь, вас не поймут... филологи.
Смех с мехом
40
Эти два аскета, друг друга отрицающие, презирающие, хохочущие с убеждений своих оппонентов (мы говорим о священниках и ученых*), воткнулись (или воткнутся), в конце концов, в одно и то же. Разве что первые сообразили своё Чудо во "сне", другие же сообразят - наяву. Вот тогда и посмотрят, была ли доселе ученая "серьезность" как Серьезность; в тот светлый, но громоподобный, день закончится всякая "объективность". А вот кто хорошо смеялся с этого "противостояния" - истинно посмеется ещё лучше!
41
На добротной высоте, конечно, слишком разреженно. Многое, что с легкостью "зажигалось" на базаре, что веселило зажиточное представление, здесь не дает даже жалкой искры. Поэтому, увы, в горах как бы скучно... Находили действительных горцев слишком даже аккуратными в веселье, т.е. здесь скромно как-то смеются. Уличная же сирена испытуя такое, тотчас выкручивает на пальцах, что возымела к философу пару вопросов: "Почему так?", "Да и над чем смех?" И вот, натолкнувшись на подобный курьез, получив "неблагополучный", "невменяемый" ответ, жгучий повеса впервые чувствует озноб; он ни разу и никак! не смеётся дорогой, улепётывая восвояси. И только дома уже, со своей освоенной перспективы, он готов умереть от смеха по поводу леденящего кровь приключения!