В сентябре 1736 г. почти весь город был покрыт водой, ветер дул западный, очень большой. В декабре того же года вода снова вышла из берегов.
В 1744 г. наводнение было в августе, вода доходила при северо-западном ветре до 7 футов. В сентябре того же года поутру сильный западный ветер выгнал почти всю воду из каналов, к вечеру задул юго-западный ветер, нагнав большое наводнение.
Октябрьским утром 1752 г. при западном ветре вода поднялась до высоты 8 футов 5 дюймов, по другим сведениям, все острова и части города, за исключением Литейной и части близ Невского монастыря, были залиты водой; вода как поднялась быстро при жестоком шторме, так и убыла с той же быстротой.
В этом же году Нева возвышалась несколько раз: 25, 27 и 28 октября; в последний день, несмотря на безветрие, вода стояла целые сутки.
В 1755 г. вода в октябре доходила до 7 футов; 29 сентября 1756 г. вода при жестокой буре поднималась до высоты 7 футов 3 дюймов. 25 августа 1762 г. была чрезвычайная буря, причинившая много крушений на реке. В 1764 г. с 18 по 22 ноября вода стояла от 7 до 8 футов при совершенном безветрии.
Ужасное наводнение произошло 10 сентября 1777 г. В этот день в 10 часов утра вода поднялась на 335 см и залила весь город, только Литейная и Выборгская части не были под водой; в седьмом часу пополудни вода начала убывать и только назавтра в полдень вступила в берега. За два дня до этого бедствия в Петербурге стояла бурная погода; сильный юго-западный ветер был настолько велик, что отогнал воду к восточным берегам Ладожского озера, и все стоявшие у Шлиссельбурга суда оказались на мели. Буря особенно много принесла вреда садам и рощам Петербурга. В «Академических ведомостях» этого года есть объявление о продаже с дачи Яковлева на Петергофской дороге 2 тысяч мачтовых деревьев, вырванных с корнем. Много вреда нанесла буря Летнему саду.
Во время этого наводнения, по словам историка И. Георги, небольшой купеческий корабль переплыл мимо Зимнего дворца через каменную набережную. Любское судно, нагруженное яблоками, занесено было ветром на 10 сажен от берега в лес; почти по всем улицам ездили на маленьких шлюпках, и тогдашний обер-полицмейстер Н. И. Чичерин проехал на ялике от своего дома прямо в Зимний дворец. Множество оград и заборов было опрокинуто, не говоря о домах; одна изба переплыла на противоположный берег Невы. Все лавки с товарами размыло, уцелели одни только каменные в Гостином дворе, где вода была вышиной в 3,73 м; в Большой и Малой Коломне и на Мещанской более ста домов со всем строением и с людьми разнесло; на взморье смыло острог, в котором было до трехсот человек; вокруг Петербурга на 12 километров вокруг находили в полях трупы животных и людей. Екатерина II рано утром приказала выбить стекла в окне Зимнего дворца, откуда и смотрела на бушующие волны. Затем она велела служить молебен и сама молилась на коленях.
Императрица очень подробно описывает это наводнение в письме к Ф.-М. Гримму: «Я очень рада, что вчера в полдень возвратились в город из Царского. Была отличная погода; но я говорила: «Посмотрите, будет гроза», потому что накануне мы с князем Потемкиным воображали себе, что берем крепость штурмом. Действительно, в десять часов пополудни поднялся ветер, который начал с того, что порывисто ворвался в окно моей комнаты. Дождик шел небольшой, но с этой минуты понеслось в воздухе все, что угодно: черепицы, железные листы, стекла, вода, град, снег. Я очень крепко спала; порыв ветра разбудил меня в пять часов. Я позвонила, и мне доложили, что вода у моего крыльца и готова залить его. Я сказала: «Если так, отпустите часовых с внутренних дворов; а то, пожалуй, они вздумают бороться с напором воды и погубят себя»; сказано, сделано; желая узнать поближе, в чем дело, я пошла в Эрмитаж. Нева представляла зрелище разрушения Иерусалима. По набережной, которая еще не окончена, громоздились трехмачтовые купеческие корабли. Я сказала: «Боже мой! Биржа переменила место, графу Миниху придется устроить таможню там, где был эрмитажный театр». Сколько разбитых стекол! Сколько опрокинутых горшков с цветами! И как будто под стать цветочным горшкам, на полу и на диванах лежали фарфоровые горшки с каминов. Нечего сказать, тут таки похозяйничали! И к чему это? Но об этом нечего и спрашивать. Нынче утром ни к одной даме не придет ее парикмахер, не для кого служить обедню и на куртаге будет пусто. Кстати, десерт Бретеля (который давно прибыл и покончил после трудов и опасностей, весь целый, не надтреснутый и не разбитый, в последней комнате Эрмитажа) нынешней ночью едва не сделался жертвой урагана. Большое окно упало на землю подле самого стола, весьма прочного, на котором десерт расставлен. Ветром сорвало с него тафтяную покрышку, но десерт остался целехонек».
Далее пишет императрица после обедни: «Обедаю дома. Вода сбыла, и, как вам известно, я не потонула. Но еще немногие показываются из своих берлог. Я видела, как подъехала английская коляска; вода была выше задней оси, и лакей, стоявший на запятках, замочил себе ноги. Но довольно о воде, подбавим о вине. Погреба мои залиты водою, и Бог весть, что с ними станется. Прощайте; четыре страницы довольно во время наводнения, которое с каждым часом уменьшается».
После этого бедствия императрица в сентябрьском указе 1777 г. вице-президенту адмиралтейств-коллегий и главному командиру галерного флота графу И. Г. Чернышеву повелела учредить знаки и сигналы, по которым жители должны были принимать спасительные меры: «Когда в Коломнах и в Галерной гавани вода начинает выходить на берег, то дан будет сигнал: тремя выстрелами из пушек, и будет поднято на шпице всех четырех сторон по красному флагу, а ночью три фонаря; также пойдет барабанщик бить в барабан; в случае же сильной опасности для всех жителей из Адмиралтейской крепости будет сделан сигнал пятью выстрелами из пушек и выставлены будут на адмиралтейском шпице со всех сторон белые флаги, а ночью по два фонаря». В то же время императрица приказала генералу Бауру составить план Петербурга с обозначением мест наводнения.
ПЕРВЫЙ ДОМ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
От малой хижины возрастает город.
Из разговора Петра I с механиком Нартовым
На Петровской набережной есть маленький садик, его деревьям более 100 лет. Сквозь их зелень виден небольшой краснокирпичный дом с железной крышей. Это футляр, он укрывает от ветра, дождя и снега домик Петра I — первую жилую постройку Санкт-Петербурга.
Итак, в 1703 г. под защитой бастионов Петропавловской крепости на Городском (он также именовался и Березовым) острове, как тогда называлась Петроградская сторона, развертывалось строительство города. Троицкая площадь была центральной площадью строящегося города. Здесь в течение первых трех десятилетий размещался порт, устраивались торжества и казни, сооружались дворцы вельмож. Здесь же по приказу Петра была построена его первая петербургская резиденция — знаменитый домик, сохранившийся до наших дней.
В ноябре 1703 г., как сообщала первая русская газета «Ведомости», «пришел к Санкт-Петербурху корабль голландской с товары: с питьями и с солью». Товары эти были закуплены казной; радушно встреченную команду корабля щедро наградили, причем было объявлено, что награду получит также команда второго и (в меньшем размере) третьего корабля, которые придут с грузами в новый порт России на Балтике.
Выгодные условия торговли через петербургский порт побуждали западноевропейские кампании с каждым годом расширять торговлю с Россией. И к причалам у Троицкой площади подходило все больше кораблей под английскими, голландскими, немецкими и другими флагами, и даже из далеких Венеции и «Гишпании». В 1703 г. в Петербург прибыл один торговый заморский корабль, в 1722 г.—116, в 1724 г.— 240, а в 1725 г. здесь побывало уже 914 иностранных торговых кораблей.
Первоначально район порта застраивался небольшими деревянными домами, но в начале второго десятилетия XVIII в. на мысу, образуемом Невой и Большой Невкой (у нынешней стоянки «Авроры»), уже высились каменные палаты первого губернатора Петербурга Меншикова, канцлера Головкина, неподалеку от них возведенные также в камне дома сибирского губернатора Гагарина и вице-канцлера Шафирова. Позже, в 1726 г. в доме Шафирова начала свою работу Академия наук, а в соседнем доме велись занятия гимназии, существовавшей при Академии.