Многие официальные бумаги начала XVIII в. содержат титул Петра. Вот он: «Поспешествующею милостию мы, пресветлейший и державнейший великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич всея Великия и Малыя и Белыя России, самодержец московский, киевский, владимирский, новгородский, царь казанский, царь астраханский, царь сибирский, государь псковский и великий князь смоленский, тверский, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода, Низовские земли, черниговский, резанский, ростовский, ярославский, белозерский, удорский, обдорский, кондинский и всея северныя страны повелитель и государь Иверские земли, карталинских и грузинских князей, и Кабардинские земли, черкасских и горских князей, и иных многих государств и земель, восточных и западных и северных, отчич и дедич и наследник и государь и обладатель».
В день празднования Ништадского мира Петр сказал, подняв бокал: «Надеясь на мир, не подлежит ослабевать в воинском деле».
Балтийский флот с каждым днем укреплялся и пополнялся все большим числом судов, беспрерывно сходящих с Адмиралтейской верфи. При Петре здесь было построено более 40 больших кораблей. Сама верфь с каждым годом расширялась и совершенствовалась. Каналы облицевали плитным камнем, территорию вокруг Адмиралтейства замостили, были расширены и перестроены сами корпуса здания.
Вот как описывает тогдашнее Адмиралтейство датский посланник Юст Юль:
«Нас пригласили в Адмиралтейство, где ожидал царь. Пройдя мост на канаве и ворота, мы вошли через сени в громадное помещение, где строятся корабли; здесь мы осматривали нововыстроенный большой, красивый корабль, затем отправились в кузницу, где было 15 горнов и при каждом 15 кузнецов с мастером. Оттуда мы прошли через другой канал к большому трехэтажному дому, выстроенному в виде треугольника на прусский манер. Царь ходил с нами по разным магазинам, находящимся в этом здании; мы осматривали все корабельные принадлежности: были там канаты, вощеные, смоленые, намазанные разным жиром; некоторые были толщиной в половину человека, гвозди для прибивки досок лежали большими кучами и т. д. Несколько палат завалены были большим количеством тяжелого, как олово, дерева, привезенного из Ост-Индии; царь говорил, что если бы у бояр его было столько дерева, то ему хватило бы его на два года. Это дерево употреблялось для выделки колес, вращающих канаты; далее царь нам показывал несколько других вещей; затем в двух комнатах мы увидали множество меди, взятой у шведов, и царь при этом сказал послу, что это шведы ему пожаловали. Гости после отправились в галерею, находящуюся в среднем этаже, где адмирал Апраксин угощал нас одними корабельными блюдами, т. е. копченой говядиной, языком, морскими рыбами и т.д.; давали и полпиво, очень холодное. В это время на башне играла музыка. Посидев немного, мы отправились в коллегии, где было много молодежи. Там столы накрыты были зеленым сукном, на стенах развешаны зеркала, чертежи, гравюры. Преподаватель здесь объяснял военное искусство. Отсюда мы сошли к каналу, в котором стояло несколько судов с насосами. Потом пошли в комнату, где была библиотека, в которой были большие запасы разного рода бумаги, белой, серой, черной. Несколько комнат было занято готовым платьем разного цвета на 24000 человек. Затем пошли мы через канал, где живут разного рода ремесленники, видели, где цирюльники приготовляют мази и пластыри для ран, было здесь около восьмисот портных, работающих над парусами. Было там тоже здание большое и широкое на сваях, в два этажа; здесь готовили модели кораблей. Вечером, когда стал идти дождь, мы отправились в комнаты, где было много вина и пива и где начальник кораблей Головин нас угощал. Он носит постоянно золотой циркуль, украшенный драгоценными камнями, в знак своего достоинства. Царь его на каждом пиру сажает с собой рядом, пьет за его здоровье и делает с него гравюры. Во время пира царь привстал и, кланяясь, налил вино, ходил и раздавал нам всем рюмки, исполняя свою обязанность так, как если бы не сделал этого, то должен был бы уплатить штраф».
Для ведения работ привлекались опытные и известные строители и архитекторы. В 20-х гг. XVIII в. — это по преимуществу иностранцы из различных европейских стран. Из Голландии в 1720 г. в Россию приезжает архитектор Ван-Звитен, приглашенный русским послом князем Куракиным. Он строит в Петербурге по указанию самого Петра «Новый Летний Дом» у Летнего сада, Подзорный дворец на Островке у Екатерингофа, дворец и ряд построек в Дальних Дубках. В Адмиралтействе он работает в с 1722 по 1726 г. В этот период здесь ведется перестройка такелажной и четверти адмиралтейских каменных магазейнов, осуществляемых «по чертежу и указанию архитектора Ван-Звитена добрым и твердым мастерством по голландскому манеру».
В 1722 г. он предлагает Адмиралтейств-коллегии проект и смету «на построение в Адмиралтействе меж кораблями каменных пяти палат с сенцами».
В 1726 г. Ван-Звитен от работы отстраняется и на его место Адмиралтейств-коллегия назначает другого иностранного архитектора — итальянца Гаэтано Киавери. Итальянский зодчий приехал в Петербург около 1720 г. За все время работы в России он не смог завоевать сколько-нибудь значительного положения, но все же оставил здесь некоторые из своих произведений. Из них наиболее значительным является библиотечный зал в Петровской кунсткамере.
Киавери в Петербурге работал главным образом под руководством и в качестве помощника известного итальянского архитектора Микетти.
В Адмиралтействе Киавери занимается наблюдением за различными ремонтными работами и перестройкой части каменных магазинов, осуществляемых по его проекту. В начале 1728 г. Гаэтано Киавери был отстранен от работы в Адмиралтействе и уехал из России.
Наряду с архитекторами Ван-Звитеном и Киавери с 1722 г. к строительству верфи привлекается крупнейший зодчий Петербурга — Доменико Трезини. Ему поручается «генеральное смотрение» над всеми строениями Адмиралтейства, в том числе и над постройками, осуществлявшимися под руководством Ван-Звитена. Он становится главным архитектором Адмиралтейства.
Трезини всё больше втягивается в строительство Адмиралтейства, которым руководит одновременно с другими постройками Петербурга: Петропавловским собором, зданием Двенадцати Коллегий, «Гошпитали» на Выборгской стороне и второго Зимнего дворца. Адмиралтейств-коллегия требует от Трезини советов, чертежей и смет ряда построек верфи: кузницы, четвертой части магазейнов и других.
Следует отметить, что Ван-Звитен, Киавери и даже Трезини уделяли скучному утилитарному строительству Адмиралтейских магазейнов, кузниц, эллингов и каналов совершенно недостаточное внимание. Адмиралтейств-коллегия все эти годы выражает явное недовольство их работой, часто обращается к ним с письменными напоминаниями об их обязанностях, зачастую прибегая даже к помощи городовой канцелярии, в ведении которой находились приезжие мастера, а порой добиваются прямых личных распоряжений царя.
В этом отношении типична запись в журналах Адмиралтейств-коллегии в июле 1722 г.: «Приказали архитектору Степану Фоншвитену (Ван-Звитену) послать его императорского величества указ, дабы он у строения в Адмиралтействе каменных новых магазейнов был и показывал делать подрядчикам по предложенному его архитектора чертежу, а от городовой канцелярии присылки помянутого Фоншвитена требовать немедленно».
Адмиралтейств-коллегия — гос. орган управления военно-морским флотом в 1718 1827 гг. Ведала верфями, полотняными и канатными заводами, строительством гаваней и портов, вооружением и снабжением флота.
В результате Адмиралтейств-коллегия в октябре 1727 г. принимает решение о приглашении в Адмиралтейство постоянного русского архитектора из числа «ныне прибывших из чужестранных государств, обучившихся архитектурному делу российской нации» с тем, чтобы «поведено б было ведать ему токмо одни адмиралтейские строения, а другими не обязывать, дабы в адмиралтейских строениях остановки не происходило».