Иногда я думаю, что травмы расставания с детством можно было бы избежать, если бы поменьше читать Драгунского и побольше Диккенса - или, другой вариант, поменьше обращать внимания на Петрова и Васечкина и побольше на «Кортик» и «Бронзовую птицу» - и что когда Егор Летов перепел советские песни на альбоме «Звездопад» (в том числе тот самый пьеховский «Город детства»), оказалось, что их можно услышать без тени ностальгии, что запрятанный в них детский мир никуда не исчез, он всегда рядом, и смысл его - не в перебирании фантиков от жвачки, а в искрящемся, пламенном, вечном восторге. И с таким детством можно не расставаться никогда, но кажется, этот шанс мы уже прохлопали.
Михаил Харитонов
Происхождение
От зачатия до рождения
«Колыбель качается над бездной». Трудно забыть эту набоковскую фразу. Мэтр, ее написавши, сразу после этого делает стыдное для себя, скептика и материалиста, признание: мало интересуясь посмертием, он много думал о том, что предшествовало рождению, и в этом вопросе готов был слушать теософов и визионеров, лишь бы вспомнить, ощутить или хотя бы вообразить бытие до бытия. Изыски оказались бесплодны: черная глухая стена, отделяющая нас от нашего собственного небытия, не рухнула, как берлинская, под натиском таланта, да что там - даже не пошатнулась.
Я тоже думал об этом - примерно с тем же результатом. В том месте, где должна лежать память о том, когда меня не было, нет ничего - даже тьмы. Это примерно как представить себе то, что видишь затылком: даже не темнота, нет, а просто ничего. Нет - и не было.
Можно долго спорить, является ли время от зачатия до рождения частью биографии. Астрологи, например, до сих пор спорят - имеет ли какое-то значение момент зачатия и оказывает ли он влияние на судьбу зачатого. Есть старинный метод ректификации натальной карты, так называемая «трутина Гермеса»: Луна гороскопа рождения равна асценденту зачатия, Луна зачатия равна гороскопу рождения. Если вы не знаете, что такое асцендент и ректификация - и хрен с ними, просто пропустите эту невнятицу. Она из той же серии, что и набоковские изыскания: интерес к неосознаваемому началу, которое бы объяснило все последующее.
Впрочем, светила, на что-то там такое влияющие, это так, буколики. Если уж честно, мало кто из нас может похвастаться чинным, благообразным слиянием мужского и женского начал, достойно совершенным родителями, подходящими по возрасту, равными по положению, не состоящими в слишком близком родстве, но и не слишком дальнем, нарушающем пределы места, времени и народа. Увы или не увы - тут уж как посмотреть, - но большая часть нашего народа была сделана кое-как, случайно, а то и при разнообразных отягчающих обстоятельствах.
О последнем говорить как-то не принято, а стоило бы. Потому что эти самые обстоятельства влияли, да и влияют, на души и тела нашего народа уж всяко более, нежели сочетания светил.
Начнем с корня, с генезиса. Человек начинается не с картинки в букваре, и уж точно не с товарищей во дворе, и даже не с постельной сцены. А задолго до нее - с папы, мамы, а также бабушек, дедушек и прочих корней и ветвей. Это как бы очевидно - но не для всех и не всегда, уж точно не для нас.
Советский человек, сделанный в СССР, обычно несколько стесняется своего происхождения. Нет, не то чтобы там было что-то нехорошее - а самого того факта, что он вообще от кого-то произошел, имеет какую-то, прости Господи, родословную.
Под это дело можно подвести идеологический фундамент - например, тот, что советская власть вообще не жаловала почву и кровь. Уникальное социалистическое государство только и делало, что рвало с проклятым прошлым, проклинало и осмеивало все, что было до него. Хамство - в прямом, библейском смысле слова, хамова греха - составляло суть советской идеологии.
Разумеется, это распространялось и на все, связанное с происхождением вообще. Поэтому настоящему советскому человеку где-то в глубине души хочется быть Афродитой, родившейся прямо из пены морской. Мама, папа - да кто это такие, и какое отношение они имеют ко мне? Вопрос, дикий для любого человека любой эпохи, - но не для человека, рожденного во время или после завершения эпохи социалистического строительства.