II.
Указ Президиума Верховного Совета СССР о назначении Абалкина был подписан 1 июля 1989 года - при переходе в правительство академику пришлось отказаться от мандата народного депутата СССР - в составе первого настоящего советского парламента депутат от КПСС Абалкин пробыл всего месяц и одну неделю, так ни разу и не побывав на съездовской трибуне, хотя неоднократно просил и Горбачева, и его заместителя Анатолия Лукьянова предоставить ему слово - вероятно, еще в силе была годичной давности обида генерального секретаря из-за спора на партконференции. С Горбачевым Абалкин помирился уже через несколько месяцев после назначения в правительство, когда во время какой-то встречи генсека с интеллигенцией Горбачев подошел к нему, пожал руку и сказал: «Слышал, вы теперь сотрудничаете с товарищем Рыжковым? Это хорошо, это правильно».
В правительство Абалкин пришел 1 июля, а к 1 сентября его комиссия, членами которой среди прочих были и известные ныне Евгений Ясин и Григорий Явлинский, должна была подготовить пакет экономических законопроектов для Верховного Совета СССР и плановые задания тринадцатой, так толком и не начавшейся, пятилетки. Это был первый в истории СССР пятилетний план, который правительство вынесло на рассмотрение Верховного Совета без предварительного обсуждения на заседании Политбюро ЦК КПСС.
III.
Карьера ученого экономиста в Советском Союзе - что может быть скучнее? Накануне перестройки Леонид Абалкин возглавил кафедру политической экономии в Академии общественных наук при ЦК КПСС, а до того всю сознательную жизнь провел в Плехановском институте - студент, аспирант, преподаватель, старший преподаватель, доцент, завкафедрой. Но первый его роман с правительством случился почти за двадцать лет до приглашения в заместители к Рыжкову - осенью 1972 года профессору Абалкину впервые позвонили из Кремля. Звонил помощник премьера Алексея Косыгина - Анатолий Георгиевич (рассказывая мне об этом, Абалкин смешно оговорился - назвал его Анатолием Евгеньевичем, как шахматиста) Карпов. Сказал, что хочет встретиться.
- Говорит: «Берите паспорт, подходите к Спасской башне, там вас пропустят». Я пришел. Захожу к Карпову. Два человека сидят - он и другой помощник Косыгина, из Политбюро. Познакомились, поговорили, Карпов показывает мне какуюто бумагу - вот, мол, есть такой текст, мы просим вас с ним ознакомиться и высказать свое мнение. Отвели мне комнатку, в которой курить можно, я там сел, один раз прочитал, второй раз прочитал, и мне очень не понравился материал. Через какое-то время выхожу к помощникам Косыгина - а они как сидели вдвоем, так и сидят. Говорю: «Я, простите, не знаю, кто автор этого текста, вы или кто-то еще, но мне текст не понравился, вот у меня к нему такие замечания». Они: «Что вы предлагаете?» Я: «Если есть время, то мне нужно примерно неделю с ним поработать, и я подготовлю свой вариант». Они так переглянулись - хорошо, мол.
Уже потом Абалкин узнает, почему переглянулись помощники премьера - дело в том, что он был не первым экономистом, который читал этот загадочный текст. Вначале звонили профессору Бирману, заведовавшему в том же Плехановском институте кафедрой финансов. Бирману текст тоже не понравился, и он попросил чиновников привести к нему стенографистку и за два часа надиктовал ей новый текст. Он, может быть, и получился хороший, но Бирман в глазах правительственных аппаратчиков зарекомендовал себя легкомысленным человеком, и к его услугам правительство больше не обращалось. А Абалкин, который за две недели действительно написал новый текст, - потом оказалось, что он переделал статью Косыгина, посвященную 50-летию образования СССР, и 30 декабря «Правда» опубликует абалкинский текст за подписью премьера, - с тех пор стал постоянным спичрайтером главы советского правительства. «Но работал на общественных началах, никаких денег за это не получал».
- Писал ему доклады для съездов партии, когда он говорил о директивах на очередную пятилетку. Мы с его референтами садились где-нибудь в Горках, писали эти доклады, а потом собиралась наша группа, назначалась встреча у Косыгина. Кто-то из нас читал вслух, проходило две минуты, три, пять, потом Косыгин врезался в разговор, говорил что-то другое, тут же и стенографистка работала, потом мы брали ее записи и уезжали дорабатывать - он внимательно следил за текстом. Мы регулярно встречались, а потом, когда проходил съезд, члены нашей группы получали приглашения туда в качестве гостей - садились где-то наверху, сидели и слушали, что у нас получалось.