Мальчишка хоть и был одет в какое-то рванье, но с автоматом в руках походил на диверсанта, если бы не одно «но». Это действительно был мальчишка, лет двенадцати-четырнадцати, заподозрить его в службе на врага сложно. Лицо пацана, испачканное сажей и грязью, но даже сквозь нее заметно, что очень молодое, портил большой шрам через всю щеку до самого уха. Солдаты разглядели это даже на расстоянии. Из-за этого шрама он казался старше и страшнее.
– И куда он? Срезать? – второй, которого назвали Петром, медленно повел стволом винтовки в направлении ползущего пацана.
– Погодь, посмотрим, куда он, надо взять его да расспросить как следует, – боец отложил свою винтовку и так же ползком направился наперерез мальчишке. Не успел проползти и пары метров, как его товарищ окликнул его:
– Там еще, смотри скорее!
И правда, за первым мальчишкой показались еще двое. Все трое вооружены, и это уже не случайные прохожие или беженцы, укрывавшиеся до сей поры где-то в развалинах города. Эта троица явно здесь не просто так. Два бойца, обнаружившие ползущих в их сторону незнакомцев, старательно наблюдали за ними. А события в развалинах тем временем приобрели интересное продолжение. Достигнув стены ближайшего разрушенного дома, тот, что полз первым, неожиданно напал на своих товарищей. Такого бойцы даже в кино не видели. Трое мальчуганов сошлись в рукопашной, казалось бы, обычное дело, кто в детстве сам не дрался. Но не в этот раз. Это было больше похоже на избиение. Парень со шрамом на лице ударил автоматом одного, мгновенно выхватил нож и, махнув им так быстро, что было практически незаметно, уложил на землю обоих своих товарищей, ну или кем они ему проходились, черт его знает.
– Ты такое видел когда-нибудь? – у бывалых вояк волосы стояли дыбом. – Ребенок же, а убил двоих, даже не поморщившись, это как?
– Надо брать, – сглотнув вязкую слюну, давно хотелось пить, прошептал в ответ второй боец. – Чую, неспроста он тут появился…
Здесь, в Сталинграде, укрыться в развалинах было несложно, особенно в вечерних сумерках. Останки домов, редкие деревья, ограды заборов и палисадников, все это создавало огромные, труднопроходимые завалы. Солдаты двух армий, словно кроты или крысы, метались по этим развалинам в поисках возможности убить друг друга. Одни рвались к Волге, вторые всеми силами старались не допустить этого. Бои шли очень тяжелые. Проспект, улица, площадь – все было перемешано между собой, порой вообще угадывалось случайно, где и что находилось всего месяц-два назад. Весь город представлял собой огромный полигон, развалины, кучи строительного и прочего мусора, километры траншей и оврагов, пустынные участки, где еще недавно стояли десятки деревянных домов. И все это в каком-то страшном сером цвете, все вокруг – небо, земля, остатки строений, даже Волга – издали казалось одного цвета. Апокалипсис.
– А ну вставай! – приказ откуда-то слева прогремел внезапно.
Мальчик медленно отбросил автомат в сторону, огляделся и начал подниматься.
– Не стреляйте, у меня важные сведения для командиров Красной армии. Отведите меня в особый отдел, – попросил мальчик, до сих пор толком не понимавший, откуда его видят и кто вообще приказывает. Надо заметить, его это немного нервировало.
– Молчать, без тебя разберутся, куда и к кому отвести. Оружие кидай с себя, нож не забудь!
– Ну, чего у тебя, Степан, взял? – раздался второй голос.
– Да, Петрух, вяжи его, как подойдет ближе, а там посмотрим, что за фрукт. Немец или нет, непонятно. Слыхал, как по-нашему чешет, лучше нас с тобой! Только осторожно давай, видел, как он ножичком машет? Блатной, наверное.
Мальчишкой, перешедшим условную линию фронта в развалинах города, был я, Захар Горчак. И я не собирался махать ножом. Меня негрубо обыскали, отобрали все, что было с собой в карманах, а вещмешок и подавно, и связали руки. Блин, как-то даже улыбнуться захотелось. То ли солдат подкупил мой возраст, то ли они так в себе уверены, но узел, которым мне стянули руки, причем не за спиной, а впереди, я мог развязать в минуту. Торопились, понятно.
Вели меня недолго, но такими катакомбами, что приходилось удивленно и задумчиво хмыкать. Я видел по ту сторону фронта укрепления и блиндажи, но тут… Кажется, километрами траншей и различных нор изрыт весь город. Мы вползли в одну траншею, по ней вошли под остов двухэтажного дома и вышли с другой стороны. То есть ходы были прорыты прямо под домами, использовались как готовые подвалы, так и строились новые проходы. Горняки-шахтеры тут, что ли, постарались?