У Климова накопилось много опыта подобного рода. Взять, к примеру, икру. Он ездил за границу и на первых порах, пока был молодым и неопытным, возил в подарок икру. Оказалось, что многие ее не любят. Не все, но многие. Ее вежливо открывали, ставили на стол, после чего Климов доедал ее сам. Не пропадать же! Он усвоил урок и перестал привозить. Вот и сейчас на всякий случай спросил у Арне, не хочет ли тот икры, и, получив отказ, успокоился.
Его взгляд то и дело возвращался к Лине. Он все ломал голову: что в ней такое есть? И нашел только один ничего не объясняющий ответ: «Цепляет».
Тот из троичан, который никак не хотел от нее отстать, хотя вроде бы понял, что ему не светит, заговорил ненатурально игривым голосом (мол, спрашиваю-то я одно, а на уме-то у меня совсем другое, мы же с вами понимаем):
– Скажите, Линочка, а артист Полонский вам не родственник?
– Это мой отец, – ответила Лина.
Климов заинтересовался, прислушался.
– Да что вы говорите! – притворно изумился ловелас из Троицка. – А чего ж он больше не снимается? Такой хороший артист был!
– Он перешел на продюсерскую работу.
– Надо же, какая жалость! А Нелли Полонская вам, стало быть, мать?
– Стало быть, – сухо подтвердила Лина.
Троичанин начал было восторгаться, какая у нее мать красавица, но Лина его прервала:
– Извините, наш разговор неинтересен гостю.
– Ну почему же! Вы ему скажите, что у вас родители – кинозвезды!
– На Западе не знают наших кинозвезд. Никому они не интересны. Лучше вы спросите его, не родственник ли он кому-нибудь из Нюквистов.
– А кто такие Нюквисты? – оторопел инженер из Троицка.
– Их много. Свен Нюквист – знаменитый шведский кинооператор. Последний фильм Тарковского снимал. Гарри Нюквист – тоже швед, правда, в Америку уехал, специалист по информатике. А Микаэл Нюквист – актер. С Томом Крузом снимался. «Миссия невыполнима – 4».
– Так то шведы, а он норвег.
– Норвегия до 1905 года была Швецией, – сказала Лина.
Арне как раз оживился, услышав свою фамилию, и она перевела ему разговор. Он радостно закивал, но признался, что ни одному из прославленных Нюквистов он не родственник. Разве что самый дальний – норвежской писательнице Герд Нюквист. Никто из присутствовавших за столом ее не читал, но Лина сгладила неловкость. Зато Арне сказал, что его имя означает «орел», а название его фирмы – «Торкетилл» – «котел Тора», а Тор в Норвегии – бог грома и молнии.
Лина все это передала по-русски.
– Нет, ты ему все-таки про себя скажи, – настаивал ее новоявленный ухажер, но тут уж Климов его осадил:
– Не приставай к девушке.
Когда все доели-допили, принесли счет. Арне Нюквист знаками показал, что платить будет он. Перед ним и положили кожаную папку с тисненой надписью «Приговор». Лина перевела. Арне захохотал. Он сунул в папку золотую карточку, попросил Лину передать, чтобы с этой карточки сняли десять процентов сверх счета – на чай, потому что у него нет русских денег. Лина перевела. Климов сказал официанту, что этого не нужно: на чай они сами дадут. Лина и это покорно перевела, присовокупив, что официанту так выгоднее. Арне не стал спорить.
Но пока они ждали возвращения карточки, сказал, что просит именно Лину заняться переводом всей технической документации и именно ее приглашает в Норвегию, когда они будут подписывать официальный договор.
– Не могу вам обещать, – ответила Лина. – У меня семейные обстоятельства.
Сидевший рядом Климов уловил слово «family» (семья), но так и не понял, в чем дело. Что ее – родители не отпустят? Она уже взрослая. Но он решил не мучиться над непонятным вопросом, оставить на потом.
Арне проводили до «Савоя», парни из Троицка отправились в свою, куда более скромную, гостиницу, а Климов распахнул дверцу машины перед Линой.
– Спасибо, я сама доберусь.
– Сказал, подвезу, значит, подвезу. Я с вами еще не расплатился, между прочим. В машине рассчитаюсь. Вы где живете?
– На Ордынке. Да я на метро быстрее доеду!
– Нет уж, садитесь.
Он сел рядом с ней сзади, назвал шоферу адрес.
– Как вы ухитрялись его понимать – ума не приложу, – признался Климов уже в машине. – У него сплошная каша во рту.
– Это еще что, – отмахнулась Лина. По голосу было слышно, что она устала, но улыбается. – Я однажды на книжной ярмарке работала с индусами, вот это был конец света. У них уже язык особый выработался – хинглиш.
– Хинглиш? – озадаченно переспросил Климов.
– Хинди плюс инглиш получается хинглиш.
– И как же вы справлялись?
Она пожала плечами.
– Иногда просила написать, что они хотят сказать. Да, и до такого доходило. Один меня замучил словом «шурум». Я никак понять не могла: что за «шурум» такой? Это было давно, я только начинала, еще неопытная была.