Выбрать главу

Кругом уже толпился народ, все стояли и перешептывались, кто был в курсе, на ухо рассказывали тем, кто не в курсе. Лине хотелось провалиться сквозь землю. К счастью, тогда еще был папа. Он отошел купить воды в буфете, а тут примчался на крик, всех растолкал и увел рыдающую Нелли и онемевшую Лину. Они в тот день так и не досмотрели спектакль. Впрочем, что собой представляет ее мать, Лина уже тогда знала и не очень удивилась. Потом, став взрослее, узнала и всю неприглядную историю Калерии Корсаковой. А теперь жестоко и расчетливо напомнила об этом матери.

* * *

– Какая же ты дрянь! – с ненавистью прошипела Нелли.

– Вся в тебя, – бросила Лина ей в ответ.

– Короче, я не дам тебе принести в подоле, даже не надейся.

– Больно надо! Я на Ордынку уеду. И Митьку заберу, а то ты им опять торганешь.

Эти слова испугали Нелли еще больше.

– Как это на Ордынку? Что значит – на Ордынку? Там жильцы, ты что, забыла?

– Это ты кое-что забыла, – холодно откликнулась Лина. – Квартира – моя, что хочу, то и делаю. Велю жильцам съезжать – и все дела. Кстати, заметь, квартира мне досталась честно, я никого со свету не сживала. Да, я и Галюсю с собой позову, хватит тебе над ней измываться.

Перспектива потерять квартиру, вернее полторы тысячи долларов арендной платы в месяц, так потрясла Нелли, что новость про Галюсю она пропустила мимо ушей.

– Ты не можешь так… Мне нужны эти деньги…

– Моя квартира, мои деньги, – безжалостно проговорила Лина. – Ты ж не дитя малое? Вот и крутись.

– Мне надо операцию делать, золотые нити…

– Ты уже большая девочка, решай свои проблемы сама. – И Лина пошла обратно в свою комнату.

Нелли догнала ее в коридоре.

– А этот твой… Он знает?

На сей раз ей удалось задеть дочь за живое, но Нелли была так поглощена своими проблемами, что в полутемном коридоре даже не заметила, как Лина изменилась в лице.

– Тебе-то что за дело?

– Ну как же! Он должен знать! Пойди к нему, – возбужденно заговорила Нелли, – может, он одумается… Может, женится…

– Да пусть хоть на коленях приползет, я за него не пойду.

– Ну и дура. Если ты не скажешь, я сама ему скажу. А квартиру на Ордынке я тебе не отдам…

– Ой, не хвалися, идучи на рать! – перебила ее Лина все с той же язвительной насмешкой, неизменно выводившей Нелли из себя. – А что ты сделаешь? Документы у адвоката папиного, тебе до них не добраться. А и найдешь – не возьмешь: у нотариуса копия. Мой тебе совет: Ордынку выброси из головы прямо сейчас. Я плату на книжку класть буду. Пока рожу, набежит приличная сумма.

– Ты не можешь так со мной поступить. Я твоя мать…

– Даже не начинай, – опять жестко перебила Лина. – Какая ты мать, я с детства знаю.

– Ну сколько можно попрекать! Был дурацкий случай, половину ты сама выдумала! Крик подняла, Ольгерта против меня настроила, чуть съемки не сорвала, а ничего же не было!

– Давай не будем, Неля, – опять прервала ее Лина. – Хватит, надоело. Вон уже Митька опять плачет.

И она бросилась бегом к себе в комнату, а Нелли осталась одна.

* * *

Полина Полонская – ей не нравилось сочетание «пол» – «пол», она всем представлялась просто Линой, и только мать звала ее Полькой, – начала сниматься в кино в шестимесячном возрасте. Еще бы, дитя звездной пары, любимцев всего Союза! В младенчестве у нее проявились прямо-таки феноменальные способности. Мама с папой снимались в картине, где герой бросает героиню с ребенком и уходит. Мизансцена была выстроена следующим образом: в коридоре стоит в дверном проеме героиня с младенцем на руках, а герой пересекает коридор ко входной двери и скрывается за ней. А героиня так и остается с младенцем на руках. Не говорит ни слова, и лишь одинокая слеза катится по ее щеке, когда дверь за героем закрывается. Очень трогательно.

Шестимесячная Полина внесла коррективы в этот сахариновый сценарий. Когда герой пересек коридорчик и взялся за ручку двери, она вдруг разревелась в голос. Папа развернулся и бросился к ней. Это получилось так естественно, так правдиво, что режиссер решил этот вариант утвердить. Герой все равно уйдет, но пусть сперва помучается.

Однако выяснилось, что то ли свет не так стоял, то ли помрежи что-то напутали (кажется, забыли накинуть на плечи героине платок, бывший на ней в предыдущей отснятой сцене), и кадр пришлось переснимать. Переставили свет, накинули платок, мотор! И опять Полина заплакала в нужный момент. Сама, без подсказки. Опять отец бросился к ней.

Тут уж режиссера охватил азарт. Он снял еще несколько дублей, и всякий раз повторялось одно и то же: полугодовалая Полина ударялась в плач в тот самый миг, как папа готов был ее бросить. Ради такого дела решили немного изменить сценарий: сцена расставания с дочерью – правда, по сюжету был сын, но кто будет интересоваться водопроводным краником спеленутого младенца? – преследовала героя как кошмар на протяжении всего фильма, и в финале он возвращался к любимой женщине, которую бросил на старте. Полине сулили большое кинематографическое будущее.