Из-за усталости гостей ужин не затянулся. Родители сказали детям ложиться спать в их комнате. Так они и сделали. Мужчинам была приготовлена «кровать» на полу в столовой. Сестры ушли в спальню.
Сперва был слышен тихий, но не разборчивый, говор людей. Потом усталость от двух суток в дороге, особенно на подводе, взяла верх, постепенно все они притихли, умолкли, и, наконец, уснули. А гутэ нахт – Спокойной ночи.
На следующее утро, хозяева, да и их дети, проснулись гораздо раньше, чем уставшие гости. Мать накормила детей и велела им сидеть тихо. После этого Мендель и Ципейра, плотно прикрыв дверь, уселись вдвоем на кухне и принялись обобщать всё то, что происходило в Хотимске в домах обеих «больших» семей – Головичеров и Фейгиных. Сидя здесь, они с неохотой признали, что сами виноваты в том, что ничего не знали о новостях, которые они услышали от гостей, особенно о том, что произошло в их родном городе за последний год.
Дело в том, что хозяева «забросили» переписку, вот вам и результат. Ципейра даже сейчас не может оправдать проклятие отцом своей любимой дочери, названной в честь и в память о праматери Ревекки. Этим «библейским, бессердечным» поступком он показал свою «хасидскую» преданность.
В какой-то момент, во время разговора Ципейра громко заплакала и тем самым разбудила гостей. Вскоре гости пришли на кухню.
– С добрым утром, – они приветствовали друг друга.
Позавтракав, хозяин и гости отправились в город, чтобы осуществить намеченные планы.
К вечеру все пришли довольные. Хаим и Ревекка устроились работать по своим профессиям. На работу – с завтрашнего дня. Вопрос о поиске места для проживания решен, есть комната в доме порядочной семьи, рядом с домом, где живут Коганы.
«Тихую» свадьбу справили через неделю, народу было немного, только «молодые» да семья Коган.
Сразу же после этого «молодожёны» переехали в свою собственную комнату, полностью обставленную владельцем дома.
Спустя несколько дней, в субботу, пришла семья Коган, и владельцы дома сего, и все вместе провели «культурное» чаепитие.
– Счастья вам! – Пожелал молодым новый круг знакомых «жиздрян». Пошла новая жизнь.
Вот так они оба работали, зарабатывали деньги и расходовали их по своему усмотрению. Этим и отличается «взрослая» жизнь от отцовской опеки, когда ты работаешь «в поте лица своего» и ждешь необходимой обновки по родительскому усмотрению.
Хаим, сразу же после «тихой» свадьбы, послал домой первое письмо. Ревекка вложила в этот конверт и свой лоскуток бумаги, с несколькими «робкими» словами, и просила Фейгиных передать это письмецо Головичерам.
Спустя некоторое время прибыл ответ Хаиму от его родных и привет Ревекке. Вся семья Фейгиных поздравляла их с законным браком и посылала многие пожелания счастья и удачи. Потом были написаны новости о некоторых чисто семейных делах. В конце письма была приписка. – Головичеры записку получили. Они все здоровы. Там всё хорошо. Целую, (подпись), Рая. – Самая младшая в их семье. Мизинка[117].
Эту записку Ревекка хранила. И всякий раз, когда она загрустит по родным, она достанет эту записку, прочитает её в сотый раз и снова плачет. Однажды, в 1900 году, когда она была на сносях, мной, Хаим, придя домой, увидел её плачущей, и уже не в первый раз. Он забрал у неё записку и бросил эту писанину в огонь топившейся плиты. С той поры эти «сцены» закончились, но сердце не камень, оно чувствует, что там, дома, что-то «не хорошо».
Дни проходили один за другим. Месяцы шли. За это время Хаим отправил несколько писем домой. Столько же получил ответов. Ни в одном из писем нет и слова о возвращении, потому что всё было обговорено и решено еще в прошлом году, когда они уезжали из родного города. Так прошел примерно год.
Потом Коганы получили письмо из Хотимска, в котором, в самом начале письма, сообщалось, что дедушка Лейб Головичер серьезно болен. Вскоре пришло второе письмо. В нем было очень грустное сообщение о том, что дедушка умер.
Вся родственники Ревекки, хасиды, зная о том, что дедушка Лейб «предал заклятию» свою дочь Ревекку, перепугались. Шутка ли, в самом деле, Ревекка в «интересном» положении, мной, ей нельзя волноваться, у неё первые роды, за ней нужен «глаз да глаз». Как быть? Что делать? К тому же она еще и «прихворнула».
Пригласили врача. Осмотрев Ревекку, он сказал, что ни ей, ни ребенку ничего не угрожает. Немного отлегло. Конечно, родственники понимали, знали, что это было просто совпадение, и ничего другого. Гораздо труднее было разубедить всех верующих, набожных хасидов, Менделя и Ципейру Коган, особенно бабушку Сару Головичер, ее сына Абрама и «большую» семью Блантеров из города Хотимска в том, что это просто «совпадение».
117
Мизинкл или Мизинка – от слова «мизинец». Младший ребенок в семье. Как и «бхор» (первенец) – пользовался особыми привилегиями.