В связи с тем, что «гости» предвидели нашу «нехватку» в этом вопросе, то они привезли с собой всё, кроме муки, которую отец припас заранее, словно знал. И не прогадал.
Из Талмуда.
– Когда у нас праздник «Ханука»? – Спросил один еврей у мудреца.
Тот ответил. – Когда на столе красное вино, да горячие блины и гусиный «смалец».
Через два дня после их приезда была суббота, «шабат». Сразу же после молебна в синагоге мы всей нашей «расширенной» семьей отправились в семью Непомнящих на праздничный, «званый», обед. Идя к ним, мой отец специально одел сшитый ими костюм, чтобы в присутствии своих родителях поблагодарить их за «услугу».
«Обед» затянулся допоздна.
Причина?
Во-первых, сестры не виделись пять долгих лет.
Потом было решено «огласить» «тихую» свадьбу моих родителей. Как решили, так и сделали… Пригласили соседа с флейтой, а зять хозяев хоть и парикмахер, но на скрипке играл отменно. Да ещё и выпили… по одной рюмочке… затем и по другой… глядишь, и «свадьба оглашена». Есть такой закон в жизни – там, где музыка, там и молодежь. Все гости поели, «попили», потанцевали и ушли. Мои родители, и я, начали прощаться, чтобы пойти домой, и Аня Фейгина захотела идти с нами.
Мои бабушка и дедушка решили остаться там на ночь. Весь вечер, как гости, так и хозяева, посвятили воспоминаниям подробностей жизни обеих «больших» семей в городе Хотимске.
На следующий день родители моего отца вернулись из гостей только вечером.
Побывал дедушка и в столярной мастерской, где работает Хаим. Там он беседовал с Гутерманом о работе его сына.
– Да если бы мой сын научился бы у вашего сына так хорошо, чисто, умело и быстро работать, хотя бы даже через три года, – и Григорий показал на юношу, работавшего у верстака, – да я бы вечно был бы благодарен Хаиму за это. Но у моего сына это не выйдет, потому что он с «леньком». Как быть?
– Ничего. – Сказал дедушка, глядя на Борю, так звали юношу. – У меня семь сыновей, и все друг друга учат и тянут – давай, давай.
– У Вас есть еще сыновья? – Поинтересовался дедушка.
– Ещё двое, – ответил собеседник. – Двенадцати и восьми лет.
– Вот и ставьте среднего сына к верстаку. Пусть сперва учится клей варить, инструмент точить, строгать шерхебелем, пилить доску в размашку, стружку убирать. А насчет младшего сына? Мало ли таких работ – детских, ученических, – которые вынуждены делать взрослые?
На этом наставничество закончилось.
Собеседники попрощались.
Перед самым отъездом дедушки отец пришел домой с работы и рассказал, что Боря уже два дня работает в мастерской под его наставничеством.
– Давно бы так, – сказал дедушка. – Вот теперь будет у вас в мастерской каждый заниматься своим делом, а то…
– Ладно, пора ехать домой. – Добавил он.
Наши «гости» уехали домой. Особенно спешил дедушка, чтобы успеть к началу Новогодней ярмарки, на которую крестьяне из окрестных деревень привозят пиломатериал на продажу. Вторая такая ярмарка будет аж летом, на праздник, называемый «Летний Никола». Заказов на мебель много, а сухих досок – нужных размеров и пород – мало. Да и не на каждой ярмарке бывают нужные доски.
Ранее, со времени отъезда бабушки Сары у нас началась переписка с семьёй Головичеров. «Борзописцем» стала мамина младшая сестра – тетя Рая. Позже, лет через пять, она начнет преподавать детям «Русский язык».
Фейгины же, прощаясь, обещали поручить «письмоводство» сыну Давиду, который это «дело» любит. После такой «серии гостеприимства» мы начали готовиться к «ответным» визитам.
Первое, что отец приобрел, это – чернильницу-«непроливашку», а также пузырек с фиолетовыми чернилами, две ручки, да десяток перьев разных. Мама любила писать пером «номер[160] 86», а отцу нравилось только тупоносое «рандо».
Этот рассказ имеет свою историю длиной в восемьдесят лет.
Мне было всего один год от роду, и конечно, я тогда еще писать не мог, вернее, не понимал, что делаю, и как нужно писать. Мне, например, очень понравилась моя первая «клякса», которую я нарисовал на тетрадной страничке пером «рандо», оставленным отцом. Это было благо, что отец купил «непроливашку», которая не пролила чернил. Мать, увидев это «произведение искусств», закричала на меня, подошла и забрала чернильницу, погрозив мне пальцем. Но я не боялся, просто не привык, мне всё можно, ведь я – «бхор».
Позже, лет через пять, я узнал, что моя мать – уроженка из семьи ученых, талмудистов, а мой отец – из семьи простых столяров. Он, будучи близким другом её братьев Абрама и Меера, благодаря своим способностям и прилежности в науке, во многом преуспел, например, он научился и писать, и читать молитвы, и понимать прочитанное, и всё это на древнееврейском языке. Мама, как и все её сестры, могла лишь читать молитвы на Иврите, а перевода, то есть, значения произносимых её слов, Иври-Тайт, не знала.
160
Первый же патент на узаконенное производство перьев выдан в 1771 году в Голландии, о чем имеется запись в Голландской патентной книге.
С 1816 года стальные перья широко входят в обыденную жизнь, после того, как англичанин Джон Митчел запатентовал конструкцию, несущую все основные черты современного пера. И если прежде перо было единым по своему виду и изготовлению, то еще два десятилетия назад использовались ученические и канцелярские перья, чертежные и плакатные, картографические и нотные, и прочие.
У перьев были собственные имена: «лягушка», «солдатик», узорчатое 86-е, «рондо», «звездочка» и другие.