Через несколько часов Мишель перезвонила мне и сказала, что желает внести вклад в мою книгу и честно рассказать о своих неопределенностях. Она хотела бы это сделать до того, как книга будет составлена.
Мы встретились в ее любимом ресторане, где никто никуда не спешит, где никто не устраивает деловые встречи и где ром подается вместе с гардениями.
«Это случилось со мной в воскресенье, после нашего разговора. Может быть, рано или поздно это происходит со всеми людьми. Я была твердо уверена в своих способностях. Однако если они не признаны, то их как бы и нет. А ведь вы можете умереть до того, как проявите свои способности. Я осознала это впервые. До этого момента для меня были важны борьба с мужем, который отстаивал свою роль во взаимоотношениях, перекладывание вины на внешние обстоятельства, на мать, отца, место, куда вас определило общество. В воскресенье я в первый раз задумалась, поняла свою собственную роль во всем и признала все чувства, которые до этого момента пыталась скрывать. Все стало ясно».
Я сказала, что это был хороший признак.
«Не знаю, хороший ли. Я ощущаю неуверенность в своих силах».
Мишель рассказала мне, что хотела дать объявление в газету с перечислением всех своих знаний и навыков, которые приобрела за эти годы. Она срочно хочет выплеснуть свою энергию и поделиться ею с другими. «Я думаю, что в первый раз почувствовала в себе желание стать матерью», — добавила Мишель.
Этот вопрос об отсутствии детей очень важен. С раннего детства, когда она узнала, откуда берутся дети, за ее спиной раздавался голос матери, постоянно повторяющий одну и ту же фразу: «Я хотела стать художником, и я стала бы великим художником, если бы не появилась ты».
«Девушки обычно смотрят на своих матерей, как на пример того, кем они хотят стать. Я отказалась от этого достаточно рано. Я не хотела быть такой, как мать, ибо она сама не хотела, чтобы я такой была». Мишель вспомнила, как мать рисовала ночами, как она объясняла маленькой девочке, что изобразить лошадь не просто, и терпеливо показывала каждый элемент ноги лошади, как он должен быть нарисован. В этих воспоминаниях мы обнаружили кое-что важное, что приоткрыло завесу в отношениях мать-дочь.
«Я поняла. Я хотела быть похожей на нее! — воскликнула Мишель. — Я почувствовала, что желание стать художником больше, нежели желание иметь детей. И абсолютно уверена, что отказалась от детей, чтобы выполнить желание матери». В ее голосе не было сожаления.
Отец же, неудачник, все надежды которого были разрушены, предупреждал ее: «Знай свое место в жизни. Ты скромное дитя из очень скромной семьи. Не ставь себе слишком высоких целей. Ты только потерпишь неудачу». Эта комбинация родительских высказываний, кажется, нейтрализовала все ее действия.
«По крайней мере, теперь у меня всегда останется надежда, — добавила Мишель. — Получается, что нерожденный ребенок во мне должен выполнить то, что я смогу сделать».
Она подняла гардению из напитка и медленно вдохнула ее аромат. Словно восстановившись, она попыталась рассказать мне о своих темных мыслях.
«Я никогда не боялась смерти. Но я боюсь старости. В молодости я была очень красива, а теперь боюсь, что меня отставят в сторону. Это занимает мои мысли. Я больше не буду выглядеть такой молодой и хрупкой, как раньше, когда у людей возникало желание заботиться обо мне. Я всегда думала, что в конце концов мне придется самой о себе заботиться».
Ее лицо внезапно озарила улыбка. «Но я чувствую, что у меня еще есть резерв. Вот о чем говорит пение во мне».
С Аароном я беседовала, когда он полностью отказался от студии и был весь в работе.
«Я не хочу отказываться от своей дизайнерской деятельности, — сказал он. — Я просто хочу направить свои усилия в другом направлении. Я хочу инициировать работу, а не просто получать заказы».
Он говорил об условиях контрактов, о том, где занимался дизайном, о ресторанах и об авторучках.
«А что Мишель?» — спросила я, вспомнив, как страстно она говорила мне после нескольких бокалов вина: «Думаю, я чувствую себя такой неустойчивой, потому что осознала свою конкурентоспособность, и я просто не знаю, что мне с этим делать».
Аарон тоже это понимает. «Мишель должна признать свои чувства, свою реальность, чувство соперничества и обращаться с ними независимо от моей мечты, — сказал он. — Это она и пытается сейчас сделать. Я хотел бы оказать ей поддержку, но вопрос поддержки является родительским делом».
На мгновение я отвлекла внимание Аарона от Мишель. Я спросила его о том, какие чувства он испытывает ко многим студентам, для которых являлся наставником. Был ли он всегда для них поддержкой, или иногда вел себя с ними как бесстрастный диктатор, в зависимости от того, насколько сильно студент проявлял свои преданность и верность?
«Я знаю, что меня могут критиковать за часть моих отцовских качеств, — предположил он, — и совершенно справедливо. Однако я долгое время не признавал за собой этого. Я хотел быть хорошим отцом для своих студентов».
«Хорошим, но с обязательным контролем?»
«Да, их необходимо направлять и наказывать. Я же был гуру. А гуру занимает беспристрастную позицию. Очередной способ воспрепятствовать взаимности».
«Вы иногда выступали по отношению к Мишель как наказывающий отец?»
После некоторого колебания он ответил: «Думаю, так оно и было».
«Является ли уход формой наказания?»
«Одной из форм, — Он замолчал на некоторое время. Для него этот разговор был очень мучительным. — Уход и критика. Хочу ли я, чтобы она действительно зависела от меня, как от… — Видимо, он хотел сказать „от отца“, но внезапно остановился. — О, это так сложно».
Мы вскочили в такси. Аарон собирался в кулинарную школу. Мишель, по всей вероятности, была в университете. Она сейчас училась хорошо чувствовать себя дома. Они работают над этим. Аарон старается отказаться от той роли, которая раньше ему так сильно нравилась, и перестать быть заменой отца для Мишель. А Мишель старается изжить чувство зависимости от него, которое ее сейчас так обижает.
Я спросила Аарона, какова, по его мнению, любовь в среднем возрасте, что в ней должно быть?
Он некоторое время обдумывал этот вопрос, затем сказал:
«Полагаю, это потребует признания моих зависимостей. Отсюда, возможно, мы сможем продвинуться к чувству заботы друг о друге, а это абсолютно не связано с зависимостью. Двое людей хотят видеть, что каждый из них развивается и становится зрелым человеком независимо от того, есть для них в этом какие-то преимущества или нет».
«То есть просто наблюдать, как другой живет».
«Да. Это часто случается в глубоких взаимоотношениях, не только в брачном союзе, — казалось, он воодушевился от своих собственных слов. — Да, в дружбе бывает что-то особенное».
Последний раз, когда я была на приеме у Уэббов в честь Аарона, их окружали друзья и поклонники. Волосы Мишель снова обрели естественный цвет. Она чувствовала себя непринужденно. Уэббы все еще находятся в переходе к середине жизни, однако они больше не испытывают страха и растерянности.
«Последний год был лучшим в нашем браке, — сказала Мишель. — Я думала, что только меня одну терзают страхи и ощущение зависимости. Как прекрасно, что эти чувства взаимны. Людям очень важно признать, что они зависят друг от друга, то есть являются взаимозависимыми. Разве не так?»
«Да, конечно».
Многие ли могут заглянуть в темные уголки своей души? — думала я.
А те, кто это делает, готовы ли они сделать смелый прыжок к новому началу в жизни?
Может быть, противоположные идеи сойдутся вместе, и их сплав даст что-то новое. Может быть, продвинувшись в своих исследованиях, мы вернемся обратно и заново откроем себя в первый раз.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: ОБНОВЛЕНИЕ
Глава 25. ОБНОВЛЕНИЕ
Если мы были достаточно смелыми, чтобы встретить любой этап развития в жизни, то зачем нам заглядывать вперед?
Средний возраст — это время максимального влияния. Многие более молодые люди сильнее нас, однако, если говорить о влиянии, которое имеет значительно более широкий смысл, то это прерогатива людей среднего возраста, которые заняты в политике, системе образования, банковском деле и влияют на жизнь общества. Средний возраст мужчин, находящихся в верхних эшелонах бизнеса, составляет пятьдесят четыре года. И хотя количество американцев в возрасте от сорока до шестидесяти пяти лет составляют только четверть населения, однако они зарабатывают больше половины национального дохода.