— Конечно.
— Прошлой ночью мне приснился сон, что я шла к алтарю, только возле алтаря был не Дориан, — говорит она, прежде чем повернуться ко мне. — Это был ты. — Прежде чем я могу ответить, она добавляет, — Я не говорю тебе это, чтобы напугать. Честно, мне кажется это забавным. Или ироничным. Зависит от того, как посмотреть.
— Это... интересно.
— Ты же знаешь, какие сны... они никогда ничего не значат. Это словно смесь из всех твоих тревог, надежд и случайных отрывков твоего дня, — она сразу объясняет своё признание, как будто ей стыдно за рассказ своего маленького откровения.
По телевизору снова идет шоу, но я уже потерял интерес. Женщина, лежащая рядом со мной, гораздо интереснее для меня, более достойна моего внимания, чем любой специальный выпуск криминальной хроники по выходным когда-либо может быть.
— Можно задать тебе вопрос? — Она снова поворачивается лицом ко мне, подпирая рукой голову и вдавливая локоть в матрас.
— Конечно.
— Почему ты был в отеле в эти выходные? — спрашивает она. — В смысле, никто не останавливается в отеле без причины и для тебя просто... увезти меня, словно тебе больше нечем заняться...
Я вдыхаю, обдумывая свой ответ и возвращая внимание к телевизору, чтобы выиграть время.
— Уже поздно, Оливия, — говорю я. — Наверное, нам пора закругляться, так мы сможем вернуться утром.
— Значит, ты не скажешь мне, что делал в отеле? — усмехается она. — Что, это какой-то секрет? На самом деле ты не настоящий адвокат? Ты агент ЦРУ под прикрытием или что-то в этом роде?
— Засыпай, Оливия. — Я хватаю пульт и нажимаю на кнопку «выключить». — Мы поговорим об этом утром.
Через несколько минут Оливия переворачивается, и слабый звук её ровного дыхания сообщает, что она уснула на всю ночь. Луч лунного света скользит между занавесок, прикрывающих окно, освещая её в мягком, эфирном сиянии.
Это самая сумасшедшая вещь в мире, но мне ужасно хочется, чтобы она была моей.
Если мне повезет, Оливия не будет поднимать эту тему утром. Мы позавтракаем, отправимся в путь и сосредоточимся на её возвращении в отель, чтобы она могла собрать свои вещи и провести время с семьей. Надеюсь, что мои причины быть в отеле наименьшее, что будет её волновать к тому времени, потому что мои причины... мои причины.
И они имеют смысл только для меня.
ГЛАВА 5
Оливия
— Как ты могла так со мной поступить? — спрашивает Дориан строгим голосом, но он приглушенно шепчет на другой стороне телефона воскресным утром.
Пока Габриэль принимал душ, я решила воспользоваться телефоном в отеле, чтобы связаться с мамой... которая оказалась в присутствии моего бывшего жениха... который затем попросил поговорить со мной.
— Прошу прощения? — спрашиваю я. — Мне кажется, что это ты тот, кто сделал это с нами.
— Я сейчас не об этом, — он выплевывает мне в ответ.
— С учетом факта твоей измены мне с одной из моих лучших подруг? — спрашиваю я.
— Я говорю о твоем маленьком любовничке, возразившем на нашей свадьбе перед сотнями наших ближайших друзей и семей. Ты хоть представляешь, как унизительно это было? Стоять там, как какой-то брошенный жених перед всеми этими людьми? — спрашивает он.
Я зеваю.
— О боже. Мне так жаль. Бедняжка.
— Сейчас не время, Оливия, — выплевывает он, разговаривая со мной, будто я ребенок, которому требуется выговор. — Как давно ты спишь с ним?
Я кашляю.
— Что? С кем?
— С парнем, — говорит он. — с тем, который возразил.
— Я спала с ним прошлой ночью, если ты об этом, — говорю я, сдерживая улыбку, которую он не может видеть.
Это просто пустые слова. Он может сделать вывод независимо от того, что хочет раскрыть...
— Нереально, блядь, — говорит он. Я никогда не слышала его таким возбужденным и те несколько раз, когда я слышала его ругающимся за все наши годы вместе, вероятно можно по пальцам пересчитать. — Когда-нибудь ты об этом пожалеешь, Оливия. Могу тебе это обещать.
— Нет. Не думаю, что когда-нибудь пожалею о том факте, что мне едва удалось избежать стать женой какого-то богатенького мудака, — парирую я, мой тон скучающий и вкрадчивый. — Ты закончил?
— Закончил? — Пыхтит он. — Едва ли. Немедленно возвращайся сюда, чтобы мы могли лично поговорить. С глазу на глаз.
Я представляю маму стоящую там с разинутым ртом, с отвращением во взгляде. Она никогда не видела эту сторону Дориана прежде, и я уверена, что она все ещё шокирована вчерашними событиями.