Юзуха закончила бинтовать его рану и Мицуя осторожно притронулся пальцами к повязке. Взгляд девушки тут же приковала его рука. Через всю ладонь шел широкий порез. Который оставила она сама. Перед мысленным взором Юзухи предстала картина из церкви, когда эта самая рука с длинными изящными пальцами сжалась на лезвии ее ножа, не давая ей использовать его для убийства. «Этим не пользуются для защиты», сказал тогда Мицуя и его кровь лениво стекала по его ладони, прорезанной лезвием ее ножа.
- Твоя рука… - выдохнула Юзуха с оттенком ужаса в голосе.
Мицуя недоуменно уставился на свою ладонь, будто не сразу понял, о чем она говорит. Неужели он умудрился забыть о такой ране? По его лицу промелькнула тень и он сжал руку в кулак.
- Ерунда. - привычно отмахнулся он и добавил уже более серьезно. - Не парься, я ведь сам схватился за нож.
Юзуха покачала головой, закусывая губу. Ей было невыносимо от того, что одна из многочисленных ран на его теле была невольно оставлена ею. Девушка взяла чистый бинт, потянула к себе его руку, заставляя расслабить пальцы.
- Я не хотела сделать тебе больно. - прошептала Юзуха, упрямо глядя на его ладонь, которую сейчас бинтовала. Она не могла поднять на него взгляд, хотя и знала, что он продолжает смотреть на нее. Ей было невыносимо, до тошноты стыдно за свой поступок, и за свою слабость…
- Я знаю. - тихо ответил Мицуя.
Его ладонь вдруг извернулась в ее руках, так, что его пальцы накрыли ее собственные и слегка сжали. Юзуха разглядывала сбитую кожу на его костяшках, выглядывавшую из-под бинтов. Его рука была сухой и теплой, это тепло просачивалось через поры ее кожи. Ее пальцы дрогнули в его ладони, но прежде чем она успела ответить на его пожатие, рука Мицуи оставила ее, забрав с собой это приятное тепло. Юзуха не хотела этого. Хотела держать его за руку. Хотела поцеловать эти разбитые костяшки. Хотела…
- Твоя очередь.
Юзуха вздрогнула от звука его голоса, тихого и глубокого. Попыталась сглотнуть пересохшим горлом, но получилось не очень. Его теплые руки вернулись, мягко легли на ее плечи, осторожно подвигая ее ближе к нему. Юзуха послушно придвинулась. Она жаждала его тепла. Девушка наконец решилась поднять на него взгляд. Мицуя смотрел на нее с непонятным выражением на лице. Оно было напряженным, будто он хотел сказать что-то, но не давал словам выйти наружу. Он почти с нежностью заправил ей за ухо прядь медово-русых волос, чтобы сильнее открыть ее избитую скулу. Юзуха непроизвольно вздрогнула. Не хотелось, чтобы он смотрел на нее такую, на эти ссадины и синяки. Они заставляли ее чувствовать себя слабой. Юзуха не хотела, чтобы он считал ее слабой. Хотела и дальше быть достойной его уважения. А пальцы Мицуи не торопились покидать ее волосы, словно он забылся немного, перебирая шелковистую мягкую массу.
Секунда — и он будто очнулся, поспешно убрал руку и отвел взгляд. Юзуха сделала медленный вдох и выдох через нос. Ее щеки горели и она сдалась, понимая, что уже никак не скроет этот румянец. Руки Мицуи вернулись, с великой осторожностью приклеивая пластырь к сбитой коже над ее бровью. В этот раз Юзуха не отводила взгляд. Как зачарованная, она разглядывала его лицо. Оно было слишком красивым для парня, который вел брутальный образ жизни участника байкерской банды. Черты его лица были тонкими и точеными, прямой нос и чувственный изгиб верхней губы придавали ему удивительную мягкость. Светлые серебристо-лавандовые глаза мерцали в обрамлении темных ресниц. Какие же они длинные, черт возьми. Когда он закрывал глаза, ресницы почти касались его щек. Юзухе хотелось прикоснуться губами к его векам, убрать это печальное выражение из его глаз. Мицуя честно постарался нарушить миловидность своей внешности, бунтарски подбрив брови посередине, но это мало помогло делу. Только вот Юзуха уже давно знала, что его лицо было обманчивой красивой маской, вводившей в заблуждение противников, потому что под ней скрывались настоящие сила и ярость, с которыми его давние соперники уже были научены считаться.
Пальцы Мицуи разглаживали пластырь над ее бровью, а Юзуха все водила взглядом по его лицу, подсчитывая синяки и ссадины. Разбитая скула и уже темнеющий синяк под левым глазом. Ссадины на носу, щеках и подбородке. Нижняя губа разбита в двух местах. И почему-то, ему это шло. Юзуха отругала себя за подобные извращенные мысли, ведь ему же было больно. Но, в отличие от нее, раны на его лице не навевали мысли о слабости. Наоборот.
Юзуха не сразу осознала, что Мицуя смотрит на нее в ответ. Его глаза глядели в ее, прямо и честно. Он крепко сжал челюсть, отчего на щеках заходили желваки. Снова на его лице было это непонятное выражение, будто он сдерживал себя, чтобы не сделать что-то недозволенное. Только вот Юзуха хотела, чтобы он сделал… что-то. Что угодно. Повисшее между ними томящее напряжение все росло, давя на ее кожу, перехватывая дыхание. Теплые пальцы аккуратно очертили контур ее лица, легко коснувшись ссадин, будто обрисовывая ее скулы, щеки. Когда указательный палец его забинтованной руки невесомо, словно перышко, коснулся ее губ, Юзуха не выдержала. Будь что будет, она больше не могла это терпеть. Ей нужно было его прикосновение.
Девушка раскрыла губы, все так же не отводя взгляда от его вдруг потемневших глаз, и прикоснулась к этому манящему пальцу влажным поцелуем. Мицуя резко выдохнул через нос, его глаза были прикованы к ее губам, прижавшимся к его пальцу. Осмелев, Юзуха коснулась его кожи языком и почти улыбнулась, когда услышала, как у него прервалось дыхание. Его кожа была теплой, слегка соленой. Борясь с желанием закрыть от удовольствия глаза, Юзуха прочертила горячим языком незамысловатые узоры по поверхности его пальца, все так же не выпуская его из мягких губ, все так же глядя в его глаза, в которых сейчас плескалась серебристая буря.
И Мицуя сдался. Он так резко отодвинул свою руку, что губы Юзухи выпустили его палец с влажным хлопком. Из ее рта вырвался протестующий стон, но его тут же заглушили губы Мицуи, с жаром накрывшие ее собственные. Пламя пронеслось по всему ее телу. Его губы были мягкими, но требовательными, рассеченные ранки на нижней губе слегка царапали ее, но это ощущение только распаляло еще больший огонь внутри девушки. Их губы двигались в этом влажном, горячем танце, идеально совпадая, как частички одного паззла. Горячий язык Мицуи влажно лизнул ее губы и Юзуха с глухим полувздохом-полустоном открылась ему, пуская его в свой рот, с энтузиазмом встречая его там. Его язык был везде, касаясь ее нёба, ее зубов, его губы затягивали ее все глубже, сладко посасывая ее язык. Юзуха чувствовала, как жарко и влажно стало у нее между ног, пульсирующая ноющая боль глухо разливалась внизу ее живота, требуя, требуя чего-то, что мог дать ей только он.
Руки Юзухи нашли его плечи, скользнули в волосы, а ногти томно провели дразнящую дорожку по его скальпу (как же она этого хотела!) и Мицуя не разочаровал, глухо зарычав в ее рот. Юзуха с жадностью проглотила этот прекрасный звук. Этого было мало. Она хотела узнать, услышать все его звуки. Тонкие руки выпутались из его волос, скользнули по шее, мимо сумасшедше бьющегося пульса, и двинулись ниже, к ключицам, пробираясь под полы черной куртки с золотой вышивкой, чтобы огладить твердую грудь. Его глухой ответный стон вознес девушку к вершинам блаженства. Он был таким твердым, мускулы натянуты как струна под лихорадочно горячей кожей. Мягкими были только его губы, и Юзуха не могла насытиться ими, целуя, посасывая и покусывая мягкую влажную кожу. От их общего напора трещинки на его губах снова открылись, окрашивая поцелуй привкусом крови, но это заставляло Юзуху гореть еще сильнее, хотеть его еще неистовее. Она хотела всего его, сейчас, она хотела…
С влажным хлопком губы Мицуи оторвались от ее и он имел наглость самодовольно улыбнуться, когда она потянулась вслед за его лицом, не желая прерывать поцелуй.