Настроение, кстати, было отличное. А уж когда меня Владислав увидел, я только что не рассмеялся в голос.
– Выручать тебя пришёл, – сообщил, отпирая решетчатую дверь. Светильника из коридора вполне хватило, чтобы наставник узнал меня.
– Это как? – недоумевал он.
– Некогда объяснять. Давай быстрее, меняемся одеждой, – поторопил я его.
Владислав не понял. Переспросил, подразумевая, что рубашку подростка он на себя не натянет.
– Твои вещи здесь, – вынул я одежду из мешка и стал раздеваться.
– Мы разве не вместе уходим? – заволновался Владислав такими странными перестановками.
– Чтобы тебя потом искали и обвиняли в предательстве? – задал я вопрос и вытащил зеркало. – Всю жизнь ты не сможешь прятаться. А так казнили и казнили. Повернись, какие там у тебя губы?
– Мартин, что ты делаешь? – недоумевал Владислав, застёгивая на себе штаны.
– Копирую твою внешность, – пояснил я. – Ты уйдёшь, я останусь.
– Нет! – попытался отобрать у меня зеркало наставник. – Не прощу себе, если ты займёшь моё место.
– За меня не пережива-а-ай, – еле выдохнул я слово. Как раз рост стал увеличивать. Больно!
Кости во время преобразования хрустят очень неприятно. Вовремя вспомнил, что у меня фильтр в носу. А для Владислава достал новые. Вдруг там, на выходе, пылевик золотой не рассеялся? Наставник дар речи потерял. Ему не доводилось раньше наблюдать подобный аттракцион.
– Владан, а помнишь, как я тебя первый раз из пыточной в Романии вытаскивал?
– Повтори? – не поверил он тому, что услышал.
– Тебе так шло то платье и сумочка, – продолжал подначивать я его, попутно сверяя отражение и оригинал. – Я уже умирал у тебя на глазах. Агент, а что ты делал на территории Романии?
– Тебя, дурака, искал. Хм… Надо же. Тот, кого я так и не выявил, сам объявился, – почти успокоился Владислав и тоже заглянул в зеркало, чтобы сравнить наши лица. – Причёска слишком аккуратная. Надо бы подрезать.
Нож у меня в мешке имелся. Прихватил на всякий случай, а теперь им немного отчекрыжил чёлку. Волосы лишние волосы ссыпал в мешок, предварительно забрав оттуда буханку хлеба с салом, и велел Владиславу уходить.
– Торопись. Я уже ничего не могу предсказать. Мои способности работают только рядом со мной. У тебя же там есть кольцо, поменяй внешность. Спрячься в гостинице или в другом месте, которое считаешь надежным.
Дальше я быстро пересказал, в какой гостинице ждут парни, и велел Владиславу меня запереть.
– Если бы мне не нужно было много чего узнать, я бы тебя не стал слушать, – заявил напоследок наставник и побежал на выход.
Ну как побежал? Прихрамывая слегка, конечно. Темница – это вам не курорт. Владислава явно спрашивали с пристрастием. Очень надеюсь, что больше не будет допросов и мало кто заметит, что заключённый сильно похудел. С собой я взял еды, но этого мало, чтобы заполнить недостающую массу мышц. Пусть я немного окреп и отъелся за время путешествия с обозом, но для полноценного тела взрослого мужчины массы не хватало.
Закончив с едой, я внёс ещё некоторые преобразования. Снял один ботинок, постучал им по лицу и взвыл. Обезболивающее несильно помогло. Болели все кости в теле, а я ещё добавил, чтобы получился достоверный синяк, как у Владислава на подбородке. Тело чуть позже запачкал грязью, набрав с омерзением горсть того, что скапливалось годами в камере, и растёр по торсу. Больше преобразований устраивать не стал. Владислав же должен быть узнаваем.
До утра я провалялся на той соломе, что обозначала спальное место. Тело болело. Надеюсь, что мои мучения не напрасны, и Владислав успешно достиг гостиницы. Немного я опасался, что следователи решать уточнить какие-нибудь детали. То, что наставника пытали, я и сам догадался. Очень не хотелось самому попасть под эти пытки. Могу ведь не выдержать и сознаться. Опыт пыточных подвалов у меня имелся, и я давно пришёл к выводу, что не герой. Другой вопрос, что в мою правду не поверили, и пришлось сочинять что-то подходящее.
Мне повезло, все, что нужно, следователи узнали или сфабриковали. Для них глава СБ уже отработанный материал. Какой-то шум в середине ночи в тюрьме случился. Охранники с взволнованными мордами прибегали. Убедились, что я на месте, и ушли пересчитывать других заключённых. Представляю, какие там строились версии. Никто не сбежал, а замок вскрыт.