Подняв руку, чтобы потереть подбородок, я мимолетно зацепился взглядом за перстень, и пазл сразу же сложился. Ну, конечно же… Как еще перстень дворянина мог оказаться в трофеях гоблинов, если не пришел туда вместе с хозяином? Одним из странствующих рыцарей, которым есть-пить не надо, лишь бы где-то чью-то попранную честь восстановить или мерзопакостное зло наказать. А разбойничья шайка пещерных гоблинов как раз под категорию последнего отлично подпадает. Но, на этот раз не получилось… Как говорится, безумству храбрых поем мы песню… поминальную.
Не суть… Рыцарь сам выбрал свой путь и никто не виноват, если не рассчитал сил. Важно другое — он же за эти тридевять земель не пешком во всей богатырской экипировке топал… Отсюда и конь…
— Рядом с пещерой нашли? — закончил я свои логические построения коротким вопросом.
От неожиданности староста даже икнул. Явно собирался заливать мне о каком-то найденном на болотах потеряшке, которого они всем миром поили, кормили — и теперь, хотят получить компенсацию. Как за родного.
— Д-да…
На Рамидора было жалко смотреть, столь явственно на его лице читалось прощание с мечтой: задорого продать ненужное в хозяйстве. Но, как утопающий хватается за соломинку, так и староста попытался не упустить шанс.
— Но… как же… вы же… милорд… сами… сказали… эээ… что вам только посох и меч… а остальное, стало быть… эээ…
— Дать бы тебе по шее… — задумчиво произнес я. — Но, в одном ты прав: рыцарское слово — кремень. Сказал, как отрезал. Сколько хочешь?
Староста открыл рот и… закрыл. Обдуманная заранее цена, после всего сказанного, уже не годилась. А насколько ее уменьшить, Рамидор с ходу решить не мог. Но, понимая, что тянуть нельзя: как бы моя милость не осерчала и все-таки не передумала, закрыл глаза и хрипло произнес:
— Пятьдесят империалов…
В те минимальные общие знания, которыми меня снабдили Смотрящие, такие мелочи, как стоимость товаров не входили. Поэтому, я понятия не имел, какова цена рыцарского коня. Но был уверен — староста назвал самый нижний предел. Да и не рыцарское это дело торговаться, как барышник. Для этого у нас, благородных слуги имеются.
— Хорошо… Но, сперва посмотреть надо… Мало ли что ты, шельма, подсунуть хочешь…
— Как можно? — изобразил святую невинность Рамидор. — Обижаете…
«Поздравляем! Ваша репутация увеличилась на «2» пункта. Всего — 5», — подтвердила Система мое предположение. Староста не только не обиделся, но даже был благодарен. В общем-то, понятно. Где он еще здесь на такой товар покупателя найдет? А в город сунется, — стражники коня отберут да еще по шее надают. Или вором объявят да в кутузку упекут.
— Сейчас сами увидите, — довольно улыбаясь, продолжил тем временем Рамидор. — Огонь, а не конь! Эй! Ферт! Трош! Приведите коня их милости!
В лошадях я, конечно же, совершенно ничего не смыслил. Откуда… Животные на Земле погибли первыми. Вместе со всей флорой… А там, где я родился и вырос, даже если бы конь откуда то и взялся, то был бы мгновенно убит и сожран… Столько мяса…
Но, увидев это благородное животное, я не смог оторвать взгляд. Конь был не просто красив, он был совершенен.
Видимо, что-то такое отобразилось на моем лице, потому что староста наконец-то выдохнул и расслабился.
— Милорд доволен?
— Да… — от избытка впечатлений я даже осип слегка.
— Вот и хорошо… А о деньгах не жалейте, господин рыцарь. Может быть именно они спасут в этом году много жизней.
— Не понял? — удивился я. Нет, что деньги можно и во благо использовать, я теоретически знал. Но при чем тут спасение жизней?
— А вы, милорд, думаете, почему наша деревенька такая маленькая? — как-то враз погрустнел Рамидор? — Потому что в иную зиму от голода каждый второй-третий ребятенок умирает. Земли хорошей мало, все больше лесными припасами обходимся. Раньше хоть охотились, а теперь разве только с отчаянья… да и грибы-ягоды тоже больше в глубь спрятаться норовят. А мы все больше с краешку… Зато в этом годе, если Господь благословит, уж точно перезимуем. За пятьдесят золотых я столько припасов на ярмарке прикуплю — на полгода хватит.
Вот оно как? Даже неловко стало. Я то записал старосту в хитреца и жадину, а он, оказывается, за деревню… за детишек радеет. Рука дернулась к поясу, но я усилием воли загнал порыв необузданной щедрости обратно. Во-первых, — я и сам по меркам дворян, беден, как церковная мышь. А во-вторых, — не поймут. Не принято здесь… Нет, барин милостыню, конечно же, может бросить. Но я ведь не унизить, помочь хотел. Поэтому, спросил:
— Я что-то не понял? А почему вы в лес не ходите? Что с ним не так?
— Злобень там, милорд… — словно о чем-то совершенно обыденном, ответил Рамидор. — Хорошо, что не рядом с деревней обитает, а то бы давно всех сожрал, но и не настолько далеко, чтобы не опасаться… Нет-нет, да и прихватит кого… Даже Севр, наш лучший охотник, и то весной не уберегся…