Каждый год в Кировограде владыка Нестор устраивал епархиальные семинары. Из всех приходов, а было их в Кировоградской епархии 320, съезжались священники. Какая любовь царила на этих собраниях! Маститые протоиереи и молодые батюшки слушали Владыку, затаив дыхание, а он всегда говорил очень просто, но живо и искренне. Его речь увлекала, заставляла переживать. Однажды один старец — митрофорный протоиерей, растроганный словами архипастыря, сказал:
— Владыка святый, как хорошо, если бы вы прямо сейчас всех нас исповедовали.
— Деточки мои, — ответил владыка, — если я вас исповедую, то вынужден буду почти всех вас запретить в служении.
Вот скажут тогда:
— Хороший митрополит, сам церкви позакрывал.
Владыка Нестор был человеком бесстрашным. Сколько раз по ночам вызывали его в ГПУ. Там ему угрожали арестом, требуя закрытия какой либо церкви. А Владыка, в рясе, с царскими наградами на груди, смело стоял перед безбожниками и говорил:
— Через мой труп. Я только строил и никогда не ломал.
Во всей епархии в годы правления митрополита Нестора не было закрыто ни одной церкви. Зато через три месяца после его кончины из 320 приходов Кировоградской епархии осталось лишь около 30.
Владыка Нестор очень чтил архиепископа Андрея Уфимского, князя Ухтомского. Ещё в молодости, в городе Казани, он был его келейником. Владыка Андрей и благословил тогда ещё молодого иеромонаха Нестора ехать на Камчатку, просвещать светом Христовой истины прозябающих в язычестве камчадалов. Владыка Нестор, вспоминая его, со слезами на глазах говорил:
— Кто счастливее меня на свете? Я семь лет просидел у ног великого аввы — владыки Андрея Уфимского.
В 1957 году, когда архиепископа Андрея давно уже считали умершим то ли в ярославской тюрьме, то ли в сибирской ссылке, к нам в Новосибирск приехал с Колымы один старый батюшка. Он поведал, что владыка Андрей Уфимский жив и находится на вечном поселении, без права переписки, в местечке Кресты. С ним проживают ещё три монахини.
После этого известия владыка Нестор тут же отправился в Москву с ходатайством об освобождении архиепископа Андрея. Но в ГПУ ему ответили строго и однозначно: «Освобождению не подлежит». Так и осталось загадкой — где и когда
скончался пламенный борец за чистоту православия, мудрейший архипастырь и духоносный старец, владыка Андрей, князь Ухтомский (Официально расстрелян 4 сентября 1937 года в Ярославской тюрьме по решению «тройки» Управления НКВД Ярославской области. https://drevo-info.ru/articles/5301.html).
Приближался день Казанской иконы Божией Матери. Болезнь обострялась. Владыка решил ехать в Москву на операцию. Меня с собой он не взял. «Кто же в нашей церквушке будет служить?» — говорил Владыка. Он очень любил маленькую крестовую церковь в архиерейском доме, освященную во имя Всех Святых, в земле Российской просиявших. Он называл её «кусочком неба».
На прощание Владыка сказал мне:
— В день Казанской иконы Божией Матери Литургию начнёшь в два часа ночи.
— Как в два часа? — удивился я.
— Именно в два, — подтвердил владыка.
Наступил день Казанской иконы Божией Матери. Ровно в два часа ночи, по слову владыки, я начал служить Божественную литургию. А уже к концу службы мне принесли срочную телеграмму. В ней сообщалось о внезапной кончине митрополита Нестора. Умер владыка, как и предсказывал, в четыре часа утра в день Казанской иконы Божией Матери. После смерти Владыки мне одно за другим на память стали приходить удивительные свидетельства его прозорливости. Митрополит Нестор часто говорил мне:
— Архипастыри никогда не умирают по одному. Господь призывает их на Свой суд по трое.
Владыка Нестор очень трепетно относился к Казанской иконе Пресвятой Богородицы. На мой вопрос, есть ли какая-то особая причина этого почитания, он отвечал:
— Во-первых, я некоторое время жил в Спасском монастыре в Казани, где находилась чудотворная икона Божией Матери, а во-вторых, в день Казанской иконы я и скончаюсь.