— Это тот, что кучерявый? — на всякий случай спросил я.
— Он самый, — уже тише ответил Дикий. — Кучерявый гандон.
Скорее всего, Ершов и его достал. И, учитывая непробиваемый характер наставника, произошло что-то серьёзное.
— Те пятнадцать плетей он запомнит на всю свою жизнь, — бросил я невзначай.
— Слыш, Драконов, я без сопливых разберусь! Марш в казарму! — вновь рыкнул Дикий, повернув к административному корпусу.
Я благополучно добрался до кровати и забылся сном младенца. Благо сейчас не стоило опасаться игл вампира или ещё какой-нибудь скрытой фигни от злыдней, потому что они ночевали в коттеджах.
Открыл глаза, когда уже светало. Всех разбудил крик Дикого с приказом строиться на утреннюю пробежку.
Притом, кто во что успел одеться за тридцать секунд, тот так и вышел на дистанцию.
Я не мог отлипнуть от девушек, трясущих во время бега своими… волосами. Правда, вовремя отводил взгляд, когда они, улыбаясь, смотрели в ответ. Вот же чертовки.
Особенно хороши были Аня и Лена. Будто специально не накинули куртку, и все парни буквально исходили слюной, пожирая их взглядами.
После пробежки распаренные зашли в столовую, где на завтрак была лишь овсяная каша, зато ложи себе её сколько хочешь. Хоть всю кастрюлю съешь, никто слова не скажет.
А как только зашла задиристая троица, тут же началось представление.
Почему они привязались к пухляшу? Что он им сделал плохого? Я так и не понял.
Просто обступили его столик, где он сидел в одиночестве, и начали над ним издеваться.
— Посмотри на его рожу. Телячью ногу не положили, вот и дуется.
— Ну что, жиробас, какую тарелку наминаешь?
— Точнее, какую кастрюлю. Гы-гы…
Такие выпады в его сторону продолжались минуты две. Я сидел и ждал, когда же пухляш отреагирует? Не может же он вечно принимать все эти оскорбления. Опустил глаза в тарелку, и будто их не слышит. Словно не понимает, что если сейчас промолчит, дальше будет только хуже!
Но вот троице надоело его донимать, и каждый из них, найдя меня среди сидящих в обеденном зале, одарил убийственным взглядом.
А я улыбнулся им в ответ. Как же это по-детски! Они думают, что я спрячусь? На волне оскорблений пухляша силу почувствовали? Так, я не он, могу и в морду дать, если достанут. Уже на первых секундах.
Они будто прочитали мои мысли. Сели поодаль.
После завтрака я решил зайти на открытую площадку с тренажёрами и турниками, где уже упражнялись двое незнакомых мне парней. И там, конечно, выложился по полной.
В перерывах между подходами думал, как там без меня мой бизнес, управляются ли со всем Прохор и Тихон. Ну и, соответственно, как идёт укрепление блокпостов возле поместья и рудника. А то, что Элиона передала от меня информацию, я не сомневался.
Возвращался и вновь тревожные мысли начали крутиться в голове. Насколько сильно надавили на Дикого, что он так раздражён? Что ждать дальше от этого неадекватного отморозка Ершова?
А проходя мимо стендов, услышал знакомые голоса. Помянешь чёрта, и он тут как тут.
— Э, да ты поставь его вон туда…
— Дрожит, падаль…
— Не боись, свинота, мы лишь немного сожжём твоего жирка… Аха-ха!
Я подошёл ближе. Ну конечно. Знакомая компания, вот только опять длинноволосого нет с ними. Как я думал, так и происходит. Пухляша поставили к стенду. А Бычков уже собирается запустить в него каким-то заклинанием.
— Э, ребятишки! — крикнул я. — Может, хватит издеваться?
— О, а вот и спаситель всех больных и убогих, — разминая мышцы, подошёл ко мне Ершов. — Ну что, может магическую дуэль? Прям щас! Или ссышь?
— Ты смотри, сам не обделайся, дурачок, — улыбнулся я, сверля глазами амбала. — А то неудобно перед своими шавками будет.
— Кто шавка, э! — пытался накинуться на меня Бычков.
— Остынь, — слегка оттолкнул его Ершов и вновь повернулся ко мне: — Ладно, ещё успеем. Ты лучше скажи, как умудрился не сдохнуть?
— Просто не захотел, — пожал я плечами. — Да и кто такого конченого мудилу, как ты, будет доставать?
Толстяк между тем, пользуясь моментом, оттолкнул узколицего, Блохина, по-моему, и встал у меня за спиной.
— Мы ещё поговорим, с тобой толстячок, — злобно ухмыльнулся Бычков.
— Пшёл отсюда! — рявкнул я на этого придурка, и он вздрогнул.
— Это ты мне⁈ — вновь бросился на меня мажор, но Ершов опять задержал его. — Барран!…
— Тормози, говорю, — процедил он ему на ухо и кивнул в сторону. — Вон, преподы идут. Ослеп?