— Это не мои люди, — возражает Бутурлин. — Это Сыскной приказ. Их Секретное управление тоже сидит в Преображенке.
— Ну вот мы к следокам и приехали, — хмыкает Кали. — А вы чего испугались?
— Не испугался я! — выпячивает генерал грудь. — Я в гневе! Преображенка — моя вотчина, и никто не смеет врываться сюда, взорвав ворота!
— Да мы-то не против, — Кали улыбается шире. — Мы своего союзничка заберем и сразу уйдем.
— По какому праву? — упрямый генерал никак не хочет уступать. — Ни один гражданский — свинопас или князь — не смеет вводить дружину в штаб-квартиру Тайной канцелярии.
— Дак мы же пришли к следокам, а не к экспедиторам Тайной канцелярии, — Кали убирает прядь с ухмыляющегося лица. — А вы только что сказали, что Сыскной приказ не под вами.
— Но Преображенка моя, — дует в сивый ус генерал. — А вы вторглись в нее.
— Но к следокам же, — не сдается Кали.
— Но в мою Преображенку! — теряет терпение Бутурлин, раскрасневшись до цвета Когтей Кали.
— Как всё сложно-о-о, — протягивает княгиня, устав спорить. Но к «сестре» на помощь приходит Дана.
— Иван Иванович, — спокойно говорит княгиня. — Мы, конечно, вторглись в штаб-квартиру Тайной канцелярии, но совсем не нарушили закон.
— Глупости! — фырчит генерал. — Ни у одного Дома нет столь обширных полномочий, чтобы врываться на территорию имперской службы безопасности.
— У Дома нет, а у борцов с Хаосом есть, — замечает Дана. — Сам император выпустил указ, согласно которому Бесоновым дается разрешение, при обнаружении хаосита, немедленно его устранять. Место и время неважны.
Генерал хмурится:
— Это слишком абстрактная формулировка.
— Но она всё же имеет место быть, — возражает Дана. — Либо пропускаете нас, либо мы докладываем императору, что вы препятствуете выполнению его указа.
Вот тут Бутурлин глубоко задумывается. По серо-стальным глазам видно. Будучи упрямым стариком, он не боится Бесоновых так же, как и самого черта. Твердокаменный генерал готов насмерть биться, если считает, что поступает по совести. Намного больше его пугает не соблюсти имперский закон и быть с позором наказанным.
— Пройдете со мной, но не всей гурьбой только, — решает Бутурлин. — Там как раз следаки устраняют хаосита.
— Да вы что? — округляет глаза Кали. — Как же вовремя.
— Ага, оцепили всё главное задние, воюют уже поди.
— А кто ответственный за устранение? — хватается за нестыковку Дана. — У Сыскного приказа нет же своего спецотряда.
— Так всё те же, что и у всех. Нацгвардия какая-нибудь. Вроде ОБРПы.
Кали и Дана переглядываются. Отряды быстрого реагирования при полиции или ОБРПы — грозная сила. Отряды комплектуются офицерами. Отбор — предельно жесткий. Это и снайперы, и высотники, и взрывотехники, и боевые пловцы, и парапланеристы, и переговорщики. Все спецподразделения оснащены современными образцами вооружения, военной и специальной техники, новейшей экипировкой. Но именно в штурмовики берут только начиная с Кметов.
Если ОБРПышники сейчас атакуют Сеню, дело дрянь.
— Кто ответственный за устранение?! — яростно повторяет Дана.
Генерал удивленно на смотрит на только что спокойную княгиню, даже позабыв разозлиться.
— Гринвес, шеф Секретного управления Сыскного приказа.
Дана оглядывается на Кали:
— Берешь семерых гвардейцев, в том числе Кота и Али, и бегом в главное здание. Спасай Фалгора, «сестра». А я возьму десятерых и буду брать этого Гринвеса.
— Почему? — не понимает Кали.
— Он, похоже, хаосит.
— Да нет, почему берем так мало бойцов?
— Потому что Иван Иваныч запретил нам идти «всей гурьбой», — Дана бросает быстрый взгляд на генерала. — Мы, конечно, можем не согласиться. Но тогда нам придется сражаться вдобавок и с Иваном Иванычем, и с его экспедиторами. А это потеря времени, которого у Сени может не быть… Иван Иваныч, — обращается княгиня к «министру» Тайной канцелярии. — Вас же всё устраивает в моем плане?
— Устраивает, — генерал решает не усугублять, тем более, раз есть пресловутый закон про хаоситов. — Два ваших отряда я пропускаю.
Княгини бегом возвращаются к голове колонны, но и здесь их ждет сюрприз. Точнее гости.
Али, Кот еще десяток демоников приводят группу африканцев во главе с большим темнокожим ребенком. На вид ему больше пяти лет не дашь. Пухлые щечки, невинные ангельские глазки. Про таких на Руси говорят «Булочка ты наша!». Но, Свароже, этот малыш слишком огромен для своего возраста, раза так в три-четыре.