Парочка волков, оклемавшись от удара током, выскочила из куста прямо к Донжуану, тот в свою очередь бежал на выручку к Спасу, увидев своего преследователя, он с разбегу, встав на наклоненную голову быка, вскочил на спину, там обхватив за шею грызущего «паразита», свалился с ним на землю, а преследователь, не ожидая такого поворота событий, влетел на рога, Спас на лету припечатал его к рядом растущему дереву. Второго подоспевшего, мотнув головой, Спас отправил в полет. Волк, летя, как снаряд, потерявший управление, сшиб меня с ног. Пока я, очнувшись, вылезал из-под туши, бой закончился. Спас, как и в прошлый раз, бегал в лесу, гоняя подранков. Следопыт разгребал груду тел, освобождая Зверобоя. Он лежал ниц, на лице застыла гримаса от боли и веселой улыбки. Аккуратно подняв на руки, понесли к костру. Быстренько обрезали обрывки кожи и раскрутили ткань, он был почти цел, учитывая атаку десятка волков. Множество укусов, но рваных ран не было, скорее всего, он не выдержал боли и потерял сознание. Я плакал, ревел, как дитя.
– Это я его убил своей жужжалкой, я виноват. Надо было слабее крутить.
– Ты не мог, ни одного провода не лежало на теле, а вот если бы перестал крутить, итог был бы другой, – утешал Следопыт, отнимая очередной кусок ткани. – Мы бы полегли все.
– Он даже не вспотел, чтоб пробило током. Надо натереть его мазью, у меня еще осталось, – предложил Донжуан.
– Нет, только не мазь, – сквозь боль, очнувшись, прошипел Зверобой.
Все дружно закатились смехом.
Вскоре вернулся Спас, его было не узнать, морда и ноги оборваны, одна сплошная рана залита кровью, немного постояв, рухнул наземь. Здесь Донжуана никто не останавливал, сваей мазью мазал все, что можно. К утру зубр стоял на зеленых ногах и, как его лекарь, с синей попой. От повозки Спас не отказался, правда, тянул тяжеловато, мы шли рядом и помогали толкать ее, только Зверобою не разрешили вставать.
Через три дня вышли к реке, Спас совсем занемог.
– Переплыть он не сможет.
– Но нельзя его бросить, он теперь один из нас, – с испугом произнес я.
– Никто и не думает, двое уйдут за подмогой, а двое останутся здесь. Груз большой, без него все одно не свезем.
− Оставаться опасно, на этой стороне волки не родные, дикие какие-то, лучше на нашем берегу разделяться, – предложил Следопыт.
– Давайте разбивать ночлег, а то есть хочется, что переночевать негде, – сострил Донжуан. – Утром разберемся, что почем.
Я походил вдоль реки, собрал сочной зеленой травы и обратил внимание на то, что река делала небольшой поворот и была очень широка. Раз широка, значит, и не глубока. Раздевшись, вошел в воду, она обожгла леденящим холодом, но я упорно шел на тот берег, не доходя метров тридцать, ушел под воду. Вернулся в лагерь, отдал траву Спасу, он ел ее с жадностью, вокруг она пожелтела.
– Мужики, я нашел брод, там за поворотом она шире и мельче, останется тридцать метров переплыть. Думаю, Спас переплывет.
– Так у него рост повыше твоего, может, и перейдет.
– Нет, глубина резкая, порядком.
– Ладно, пойду обследую, только мяса мне оставьте, оглоеды, – сказал Следопыт.
Уже стемнело, когда появился Следопыт.
– Если эти 30 шагов не преодолеет быстро, то выбраться уже будет негде, далее крутой берег начинается.
– А что ты говорил по поводу проволоки, когда Эйнштейн тащил ее на себе через реку? Не мог привязать, перетянуть? – напомнил разговор Зверобоя Донжуан.
– Ну и?
– Завязать быку за рога. Завести в воду, мы переплываем и последние метры дотащим.
– Эврика! – крикнул Зверобой.
– А что это – эврика? – спросил я.
– Да был такой умник, изобретатель в древнейшие времена.
– Нет, его звали Архимедом, а кричал он «эврика», когда что-то получалось, – встрял в разговор Следопыт.
– Не дурите голову, его жену звали Эврика, и он звал ее к себе, когда нужно было испытать очередное изобретение. Опыты проводил на ней, – высказал свою версию Донжуан.
– Послушайте, чего ломаем головы? Мы же все равно собирались к телеге прикручивать бревна, чтобы она не тонула с грузом, вот вторым рейсом и Спаса перевезем, – предложил я.
– На телегу он не влезет, еще разломает своим весом, построим для него отдельный плот, – сказал Зверобой.
Светало. Всю ночь, да и сейчас, лило не переставая, мелкий, противный дождь. Зазвенела пила, и к обеду повозка и плот были на воде. Вначале привязали к телеге веревку, нарастили проволокой, чтобы хватило на тот берег. Все четверо дружно вошли в воду, до толкали до глубины, сбросили большой камень (заякорились) и, оставив меня, поплыли на тот берег, прихватив конец веревки. Когда доплыли, я обрезал якорь и ушел на берег до Спаса. Воинам пришлось добре приналечь, чтобы дотянуть до берега телегу. Спас ревел на берегу, прощаясь с нами, но увидел мое возвращение, протрубил клич победы. Ребята вернулись с веревкой, привязали к плоту, но Спас отказывался ступать на него. Долго уговаривали и хлебом, и солью, ни в какую.