Отец принял решение идти на север, за перевал. Как гласит легенда, на севере должно быть холодно, значит, ящеров не будет, еще, по преданию, там должны жить цивилизованные люди, живущие по законам природы – панки. Они не должны были погибнуть после Судного Дня. Собрав провиант, который был, одежду, двинули в путь. Сев на шкуры баранов, мы стремительно спустились по дороге, проложенной лавиной. Отец сильно торопил, пока стоял холод от снега, рептилии не подойдут. Затем были еще два изнурительных перевала, и вот встретили нас глухие леса да непроходимые болота.
Нетронутый лес, непуганая дичь, все действовало очень успокаивающе, если бы еще пару семей, можно было никуда не ходить, обустраивать селение.
Если есть дичь, значит, должен быть и хищник. Словно читая мысли, хищник не заставил себя долго ждать, он стоял на пути возле могучего, в три обхвата, дерева под стать ему. Отец шагнул навстречу, их взгляды сошлись, полные ненависти друг к другу, нет, кое-что еще. В глазах у хищника отражались превосходство и злоба ко всему живому, в глазах отца светилась тревога за семью и обида, сколько может это продолжаться, из огня да в полымя. Бой прошел скоротечно, груда мышц, покрытых серой шерстью, в два прыжка оказалась возле жертвы, третий стал последним. За мгновения до того, как сомкнутся челюсти на груди, воин упал на спину, выставив копье вперед, и упер в землю, сам крутанул вбок. Уловка сработала превосходно, волк просадил себя насквозь, но в приступе ярости развернулся к отцу и повторил бросок тела. Эуропа мгновенно оценила обстановку, на доли секунды опередила зверя, запрыгнув ему на спину. Потеряв решающий удар, хищник завертелся волчком, сбросить наездницу не удавалось, девчонка, словно лиана, обвилась руками за шею, ногами обхватив тело, даже сумела сквозь шерсть вонзить свои острые зубки в шкуру неприятеля, а рядом с ухом рычал грозный оскал, который еще больше придавал силы – силу Страха. Отец просто окаменел от неожиданности, затем бросился на помощь, но опоздал, волк с копьем в груди рухнул наземь. Немного погодя упал и воин, на груди зияла рваная рана, все ж успела сомкнуться челюсть, сказывалась усталость перехода.
Потеряв всякую надежду на поиски, семья брела в неизвестном направлении, как на пути на полянке обнаружили старый костер, нас охватило безумие, мы кричали, бегали по кругу, безрезультатно, здесь были слишком давно, угли успели размокнуть на позавчерашнем дожде. Маленькая искорка все ж вновь возникла в душе (про диких людей даже никто и не подумал). Сзади раздался треск ветки, оглянулись, мать, схватив Эуропу за руку, с криком отчаяния побежала вперед, отец остался, ослабленный раной, он стоял, опершись на копье, а на него летел медведь.
– Ничего, на один удар я еще найду силы, – тихо с болью в сердце выдохнул старый вояка.
Внезапно из кустов раздался боевой клич, и в воздух взлетели копья, следом за ними на поляну выскочили дикари. Они с голыми руками набросились на медведя и в одночасье решили исход поединка. Часть лесных жителей осталась разделывать тушу, другая, подхватив нас под руки, понесла в чащу леса, мы уже не сопротивлялись, в мозгу витала одна мысль: «Дошли!!!».
Дикари оказались не совсем и дикие, жили в шалашах, питались жареным мясом. После рассказа воина племени, наблюдавшего за нами в сражении с волком-одиночкой, которого не брало даже заговоренное копье, к нам отнеслись, как к героям. Он терроризировал уже второй год всю местность, хищник по достоинству оценил противника и, если были сомнения, просто уходил с дороги, ожидая жертву послабее.
Прошли годы, и дикари немного «поумнели», их лексикон расширился, отец научил изготавливать глиняную посуду, строить деревянные хижины с глиняными печами. Местные дети гурьбой бегали за дядей Умником, то есть отцом. Все было хорошо, но, это «но» присутствует везде, сырой климат сильно подорвал здоровье родителей, сначала умерла мать, отец страдал нескончаемым кашлем.
Однажды ночью на нас напало племя кочевников-людоедов, была страшная резня, все стояли до последнего (никто, по-видимому, не хотел быть съеден), женщин и детей варвары забрали с собой. Прошла неделя, настал черед Эуропы кормить ненасытных вурдалаков. За ней пришел верзила, он без лишних церемоний, накрутив косу на руку, потащил к костру. Возле костра решил немного поразвлечься, сорвал с себя набедренную повязку и долго тряс ею над головой, крутя своим обнаженным задом, толпа ликовала. Девчонка, тихо подняв головешку, обхватила косу сырой травой возле головы, подожгла ее. Огонь быстро пережег косу и перекинулся на волосатые руки «неандертальца», затем на грудь. Горящий человек закрутился волчком, потрясая воем окрестности, дикари застыли в ужасе, и никто уже не обратил внимание, что девчонки след простыл.