Раз за разом, поворачивая чашу уже ногами, Эврика быстро закончила работу. Я крутанул крышку посильнее, края чаши заплясали неравномерной высотой, приставил палец, аккуратно подравнял их.
– Эврика! – закричал я. – Смотри!
Где касался палец, оставалась гладкая ровная поверхность без ямок и бугорков. Приложил пальцы снова, выровнял бока. Раскручивая столик все быстрей, немного не рассчитал с силой, и чаша не выдержала центробежной силы, смялась.
– Всю работу загубил, пусти, я сама.
– Давай я буду крутить, а ты лепи.
И работа закипела с новым энтузиазмом. Эврика, смочив руки, сдавила глину с двух сторон, снаружи и внутри, и потянула вверх. Как по мановению волшебной палочки, стенки начали расти, тянулись следом за руками. От смещения рук в стороны стенка изгибалась, выставив пузо наружу, затем прогнулась внутрь, образуя шейку, и… свалилась вниз, обмякнув на столике бесформенной кучей. Радости не было предела, мы прыгали, пищали вокруг нового изобретения. К вечеру на столе стояла ваза, почти как на картинке. Пришлось немного усовершенствовать ногу столика. Расширил дырку в колоде и смазал обильно жиром. Обвернул стойку тонкой кожей, вставил в жирное гнездо. Эврика приловчилась сама раскручивать его ногами.
– Ай да молодцы! Получилось! – дед ходил кругами и хлопал в ладоши.
– Будете с нами спорить, дядька Сталь? – съехидничала Эврика.
– Скоко мяса дашь за вазу? – поддержал тон я.
– Чего уж, перед Мастером Глиняных Дел склоняю голову, – отвесил поклон дед.
– Буде вам, – смутилась девчонка. – Теперь с вас обещание, весна на дворе.
– Это еще что за обещание?
– Забыли? Домик с печкой для обжига.
– А-а-яй-яй, забыл, склероз проклятущий. А разве я обещал, о, язык мой длиннющий? Слушаюсь и повинуюсь. Ты пока обожги это произведение искусства, я старейшине покажу. Архимед, – с пафосным величием обратился ко мне. – Читай, но не зачитывайся. Виданное дело, чтоб старик ходил на охоту, а юноша с красавицей глиной играли.
– Я, я тока столик успел закончить, два кругляша расколол, пока вклинил, дал бы гвоздь – быстрее сделал бы.
– Металл ценнее дерева. Его беречь надо, – с поднятым пальцем вверх произнес речь дед.
– Ну не вам с девками лепить, – краснея, заступилась Эврика. – Бог так же с глины начинал.
– Рано списываешь меня, еще старушку притиснуть не прочь.
– Старушку – ну если только притиснуть.
– Все, уморили старика, давайте есть, живот давно марш играет.
– А-а, мы ничего не готовили, выполняли ваше поручение, читать и изобретать.
Громко рассмеялись мы.
– Ат, черти чумазые, быстро, Архимед, за хворостом. Эврика доставай соленое мясо, какой охотник, такой и ужин. Охотник стар, и мясо не свежее, – с напускной злостью крикнул дед на нас.
С звонким смехом разбежались по делам. Через два часа мирно сидели за ужином.
– Ты, внучек, глубже дыру в колоде сделай, болтаться стол перестанет.
– Крутить тяжелее станет, ноги устают.
– Жиром смажь.
– Смазал, не сильно помогло, дай полоску тонкого железа оковать стойку.
– Его беречь надо, это стратегическое сырье.
– А есть супчики любишь?
– Снова заводитесь, аппетит испортите.
– Нет, и вправду, расклепай железа, по жиру вертеться само станет. Все равно в кузнице бездельем страдаешь.
– Безделье – это твое хобби. Вчера пришел Цзы и попросил выковать особую пилу, зубы широкие, плоские и загнутые крючком. Хочет доски пилить.
– Доски? Пилить? В торец дерево пилить зуб забьется, мы пробовали с тобой, – удивился я.
– Во-во, и он про то, острый зуб влезает меж волокон, а его плоский зуб, как топор, тесать будет. Из бревен выйдут отличные доски. Наверное.
– А еще лучше бревно на козлах поднять, не придется на коленках стоять, – блеснул я идейкой.
– На совете решили начинать строить деревню.
– А меня забыли? Я ведь также член совета.
– Не огорчайся, нас собралось всего пять человек. Место определили вниз по реке, за лесом. Река широкая, луга заливные, будет где скотину выгуливать, и ржаное поле рядом.
– И че сразу не селились? – все еще огорченный на Совет, пробурчал я.
– Дурачок-малышок, там вода, сырость, а мы в землянках, каково это? Здесь холм песок, сухо, – отцовской рукой погладил меня по голове дед.
Мне стало стыдно за себя, с трудом сдержал слезы, как давно я чувствовал теплые мамины руки.
Дед принялся за жужжалку, а мы – за книгу. Книга не принесла облегчения. На одной картинке люди тащили квадратный камень на треугольную гору. Рядом стоял человек с плетью и бил остальных.
– Смотрите! Неужели он бьет сородичей?
– Похоже. Эврика, что думаешь?