- Пообещай мне…
- Хорошо, я подумаю, что можно сделать. А Ты устроишь мне встречу с Агатой перед тем, как мы пойдем на такой риск.
Шум и гуляния набирали оборот, когда мы с Сальвадором закончили партию и вышли во двор направившись к пощади. Можно было предположить, будто здесь никогда и не было горя. Город очнулся от ужаса на какое-то время.
Наконец то я услышал голоса людей. Они словно наполнили мои уши. Однажды я прибывал в заточении несколько месяцев в церковных казематах и после выхода также ощущал себя растеряно, при смешении стольких звуков.
- Ты видел замену нашего старого друга? – обратился ко мне Сальвадор, указывая на огромного мужчину, что шел вдоль по улице, окруженный пятью стражниками.
— Это новый охотник. Говорят, пуще и свирепей прежнего.
Я обратил внимание на огромного, внушающего ужас своим видам мужа, чьи огромные потные мускулы блестели на солнце. Возраст у него был примерно, как у меня, но выглядел он куда моложе и внушительнее.
- Сальвадор, а что за метка у него на лбу?
- Я удивляюсь тебе, сыщик. Ты вообще в курсе новостей этого города, или тебя заботит только сиськи этой малолетки? Посмотри по сторонам и увидишь не только этого амбала с меткой. Все приближенные Великого инквизитора теперь помечены крестами.
- Да уж, он явно болен – говорил я, пытаясь перевести тему об Агате.
Я прислушивался к каждому звуку, что издавал этот город. Народ ликовал празднику сбора урожая, из далека доносился свист и пенье голосистой девушки. Кто – то по близости напевал частушки о власти и об инквизиции. Какие-то смельчаки решили дать дань традиции, когда это было еще не запрещено.
Раньше в этот и подобные дни, простому люду разрешалась небольшая шалость на улицах, в виде свободного игривого поведения. Так сложилась традиция в эти дни сочинять немного оскорбительные частушки про городскую власть.
- Дочь Рикардо– не девчонка,
- Хоть и есть у нее щелка,
- Только мне б она дала
- Хоть не влажная она… Посвистывая припевал какой – то душевно больной горожанин.
- Нету лика под лицом,
- И зовется подлецом
- Нету совести и чести,
- Он живет лишь ради мести.
- Кто – же дал ему ребенка,
- Что за глупая девчонка?
- От такого понесла…
- Тра ла ла, тра ла ла.
- Кто – ты такой? – обратился я к слабоумному крикуну.
- Здравствуй старая ищейка,
- Скоро вспыхнешь, как индейка,
- Инквизитор точит зуб,
- Жаждет насадить на сруб.
- Слушай, слабоумный друг.
- Сотни крикунов вокруг,
- Ты один тут полоумный,
- Хоть и думаешь, что умный.
- Я таких как ты сжигал,
- Даже глазом не моргал,
- Если рот свой не закроешь,
- Их ряды в костре пополнишь…
- Ты что так разошелся? – отдернул меня Сальвадор, не уж то слабоумный тебя обидел?
- Но твой стишок мне понравился даже больше его. А ты знаешь, этот парень единственный из ему подобных, кто избежал костра после суда?
- Почему? – удивился я.
- Да вот не понятно. Сам знаешь, церковь подобных ему признает дьяволопоклонниками, а этого никто не трогал.
- Может его никто не слышал раньше? Я вот, например первый раз его вижу.
- Возможно, большую часть времени он прибывает в кровати. У него там целая куча болезней и его не выпускают на улицу. Видимо сегодня ему стало легче.
- Может нам поменяться местами с тобой? – говорил Сальвадор. Я знаю все слухи этого города, внимательно слежу за событиями и людьми. Может мне тогда стать сыщиком, а ты будешь с клювом ходить и прорывать гнойные волдыри?
- Ты мальчик сначала сожги пару сотен женщин на костре, добейся того, что – бы бровь твоя не дергалась, когда в истерике бьются дети, чьих матерей сжигают у них на глазах, а потом мы с тобой обсудим смену деятельности.