— Разве тебе никогда не приходило в голову, как я себя при этом буду чувствовать?
— Ты уж точно не скажешь, медовая пчелка.
Я крепче сжала стакан. Медовая пчелка. Туманное воспоминание об одной из наших ночей накрыло меня.
— Не называй меня так.
— Тебе не нравится? — поддразнил он.
— Я обожаю это прозвище.
Его улыбка слегка дрогнула. Спустя мгновение, он сделал в мою сторону небольшой шаг. Мое сердце пропустило удар, и я судорожно сжала полы халата. Еще два осторожных шага и его внушительное тело заполнило пространство вокруг меня. Запах ликера обжег мои ноздри, пока его взгляд порхал по мне.
— Я серьезно отношусь к этому дерьму, — прошептал он, дергая поясок моего халата. — Начни уже заботиться о себе или я разозлюсь.
— Ты не должен так говорить, — отозвалась я. Удерживая его взгляд, я осознавала, как тяжело вздымается моя грудь, борясь за каждый вздох.
— Так это все? — спросил он. - Каждый из нас просто пойдет своей дорогой?
Я склонила голову. Разве это не то, что мы делаем?
— Оливия?
Мое сердце упало, когда Дэвид сделал уверенный шаг назад. Билл, в обвисших боксерах и футболке, стоял в дверях. Он бросил на нас быстрый взгляд и потер глаза.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Ничего, — прохрипела я и прочистила горло.
— Она хотела воды, — ответил Дэвид за меня. Он поднял кувшин, указав им в направлении Билла, и взял мой стакан со стойки. Звуки льющейся воды заполнили тишину кухни, пока Дэвид вновь наполнял мой стакан. Билл переминался у двери. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Дэвид спокойно вручил мне воду. Я приняла ее и, не оглядываясь, пошла к Биллу.
— Идем спать, — сказала я ему.
Кивнув Дэвиду, он последовал за мной из кухни.
— И снова, как вы познакомились? — спросил меня муж, когда мы уже были за пределами слышимости.
— Благодаря Люси. И именно он помог мне с Марком Альваресом. Мы никогда особо не пересекались, но оставались хорошими знакомыми.
— Вот как. — Билл оглянулся через плечо, и я поняла, что ненадолго задержала дыхание. — Может быть, я должен вернуться и сказать “спасибо”.
— Нет, — сказала я тихо. — Не должен.
~
Столы, установленные под арками крытого внутреннего дворика, изобиловали графинами с апельсиновым соком, тарелками колбасы, яйцами, беконом и чашами, полными засахаренных фруктов. Это была словно картинка из свадебного журнала, если бы они представляли утро после празднества.
—Лив, принесешь шампанское? — спросила Люси.
Я зашла на кухню как раз в тот момент, когда Дэвид заходил в помещение с противоположной стороны.
— Доброе утро, — сказал он.
Дэвид был одет в рубашку-поло, не соответствующую его размеру, и брюки цвета хаки. Я приподняла бровь на его странный наряд, но он лишь неловко улыбнулся мне.
— “Высокий брат” Эндрю, как они продолжают называть меня.
Я едва заметно кивнула и нырнула вслед за Дэвидом к холодильнику, неистово осознавая тепло его тела, несмотря на слои одежды.
Он прочистил горло.
— Мы не закончили наш разговор прошлой ночью.
Я дернула тяжелую дверь холодильника в поисках шампанского.
— А я думала, что закончили и решили, что каждый из нас пойдет своим путем.
— Пойдет своим путем, — повторил за мной Дэвид.
— Да.
— Оливия.
Я отклонилась назад, чтобы посмотреть на него с другой стороны двери. Мы не отводили глаз друг от друга, пока я не начала смеяться.
Дэвид нахмурился, изучая меня.
— Что?
— Я не могу воспринимать тебя всерьез, когда ты так одет.
Я вновь повернулась к холодильнику и схватила ледяную бутылку шампанского. Закрыв дверь, я поняла, что Дэвид стоит уже с моей стороны и его губы кривятся в насмешливой улыбке.
— Не можешь воспринимать меня всерьез? — поддразнил он. — Я знаю несколько способов добиться своего.
Он прислонился спиной к холодильнику, но я шагнула вперед прямо у него перед носом. Я старалась казаться спокойной, хотя мое сердце бешено стучало в груди.
— Каких же? — выдохнула я.
— В действительности я не могу этого объяснить. — Его взгляд устремился на мой рот и медленно двинулся вниз. Когда он вновь поднял глаза, то произнес, — Я должен показать тебе.
— Показать мне? — мой голос казался более хриплым и низким, чем обычно. Не имело значения, во что Дэвид был одет. Он был настоящим мужчиной, хищником, особенно, когда вот так возвышался надо мной.