— Ранний ленч? — спросила меня Дженни, когда я проходила мимо ее стола.
— Да.
Пока шла, я сосредоточилась на стуке каблуков по тротуару. Лето закончилось, но погода была теплой, а небо ясным и голубым. С каждым шагом, приближающим меня к цели, мне становилось легче. После поездки домой из Уиннетки на прошлой неделе мой мозг просто взрывался, и мне было нужно… Я не знала, что именно, или даже чего я хотела, но догадывалась, где я могу это найти.
Пятнадцать минут ходьбы, и вся моя жизнь висит на волоске. Но я сделала свой выбор, и вот я стою перед супермодными дверьми “Пирсон/Грир”. Внутри был тот, кто занимал все мои мысли, тот, кого я не могла забыть. Потянувшись к позолоченной дверной ручке, я замерла. Через мгновение я опустила руку. Отступив от дверей, я ущипнула себя за переносицу. Не делай этого, Оливия. Пусть это ложь. Будь, как будет. Не делай этого… Вытерев бусинки пота со лба, я прошлась вдоль тротуара. Чего именно я хотела от Дэвида? Какие ответы он мог мне дать? Мне нужно было знать, почему это происходит. Почему с каждым днем мои чувства лишь усиливались, почему меня, будто разрывало изнутри.
Наконец, я остановилась и со вздохом посмотрела на здание перед собой. Поникнув, я развернулась и пошла обратно.
Я нырнула в первый же супермаркет, который повстречала на обратном пути. Я испытывала давно забытое чувство голода. Направившись прямо к холодильнику, я пообещала себе, что все наладится. Открыла дверь холодильника и выбрала брикет мороженого, понимая, что мне просто нужно оставаться сильной. Я подошла к кассиру, едва сдерживаясь, чтобы не развернуть мороженое прямо посреди магазина. Одной рукой удерживая свою покупку, другой я попыталась вытащить из сумочки несколько долларовых купюр.
— Эй, осторожнее с этим мороженым, медовая пчелка.
Мое сердце встрепенулось в груди и, развернувшись, я увидела Дэвида, стоящего в дверном проеме. Наклонив голову, он мне улыбнулся.
— Что ты здесь делаешь? — спросил меня Дэвид. — Разве ты не должна быть на Адамса, делая очередных холостяков несчастными?
Я просто смотрела на него, мигая от яркого света, лившегося из-за его спины.
Он свел брови.
— Ты в порядке? Ты выглядишь так, словно увидела привидение.
— Нет, — ответила я, почувствовав, как аромат его одеколона окутывает меня. — Я имею в виду, да, я в порядке. Ты меня напугал.
— Я не хотел. Я работаю дальше по улице.
— Я знаю…
— Конечно, знаешь. Это твой ленч?
Я проследила за его любопытным взглядом, направленным на мои руки.
— Эм. Нет, я… я, — пробормотала я. Я неуклюже завозилась и скинула мороженое на прилавок. Я не должна была быть здесь. Одно дело наткнуться на Дэвида случайно, другое — искать его намеренно. Схватив ремешок сумочки, я поспешила к выходу. Дэвид посторонился, пропуская меня.
— Я никогда не говорил тебе, насколько мне понравилась твоя работа.
Я резко подняла голову, но продолжила движение.
— В смысле?
— Номер, посвященный холостякам, — сказал Дэвид. — Свежий, творческий подход. Ты заслужила свое повышение.
— О, — я немного замедлилась, подстраиваясь под его расслабленный шаг. — Спасибо.
Он протянул мне брикет с мороженым.
— Вот.
— Ты украл его? — спросила я, широко распахнув глаза.
Дэвид громко рассмеялся.
— Нет, конечно. Я купил его для тебя.
Недолго помявшись, я все же приняла подарок и стала снимать обертку.
— Что ты думаешь о моем разделе?
— Хм? — промычала я, откусывая кусочек.
— Статья. Твое мнение?
Тяжело сглотнув, я притворилась, что рассматриваю что-то интересное на тротуаре.
— Твои фотографии вызвали настоящий переполох.
— Что ты думаешь на самом деле?
— Я думаю… — я сделала паузу, громко вздохнув. — Я думаю, что ты выглядел очень привлекательно. Лиза хорошо сделала свою работу.
— А интервью?
Прищурившись, я откусила еще один кусочек мягкого, нежного мороженого. Молодой парень прямо перед нами уронил свой скейтборд и с грохотом вскочил на него.
— Я не читала.
Мы остановились на углу, ожидая, когда загорится зеленый сигнал светофора. Ваниль капала мне на пальцы, а я в это время смотрела на Дэвида, стараясь передать взглядом то, что не могла сказать вслух. Я не читала его интервью, потому что это слишком болезненно для меня. С того дня, как убежала от него, я не могла забыть боль и страдание в его глазах. Даже на каблуках, мне практически пришлось задрать голову, чтобы тихо произнести:
— Мне очень жаль.
Вздохнув, Дэвид кивнул на зеленый свет.
— Это, возможно, один из последних теплых денечков, — прокомментировал он, когда мы вновь двинулись вперед.
Мне хотелось рассмеяться. То, что между нами осталось невысказанным, было почти осязаемым. Но мы говорили о погоде и это было к лучшему.
— А мне нравится, — ответила я. — Люблю Чикаго осенью.
— Я тоже, — с улыбкой сказал Дэвид. — Что тебе нравиться больше всего?
— Воздух начинает остывать и в нем чувствуется нечто необыкновенное и удивительное. Кроме того, я смогу снова надеть сапоги.
Закатив глаза, Дэвид рассмеялся.
— Как типично.
— А что насчет тебя? — спросила я.
— Я забираю своих племянников на пару часов, чтобы собрать яблоки. Это мое любимое занятие. Это и выходные, когда ты просыпаешься в теплой постели, а тебе никуда не надо идти…
Я упустила нить разговора, когда фантазия о пробуждении в его объятьях, рядом с горячим, сильным телом Дэвида, мелькнула в моем воображении. Что-то уж слишком “скользкой” получилась у нас безопасная тема.
Когда я подняла взгляд, он послал мне мальчишескую улыбку.
— Ну и конечно, кто не любит осенний листопад? — лукаво спросил Дэвид.
— Конечно, — немедленно согласилась я. — Листья осенью просто прекрасны.
Плечи Дэвида затряслись от смеха, и я поспешно отвела взгляд.
— Когда я и моя сестра были детьми, — продолжил он, — одной из наших обязанностей было сгребать опавшие листья. Она ненавидела такие поручения, но я не возражал. Это занятие давало мне чувство порядка. Мне не нравилось, когда листья были разбросаны по всей лужайке.
Я представила Дэвида юношей: он держится прямо, его движения сосредоточены и размеренны.
— Наверно, в Далласе у тебя не было такой проблемы.
Я покачала головой.
— Нет, в нашем доме, нет.
— Тебе нравилось место, где ты выросла?
— Думаю, да. — Пожав плечами, я откусила большой кусочек мороженого, а затем слизала крошки шоколадного печенья с пальцев.
— Как тебе мороженое, Оливия?
Я старалась не реагировать на то, как он произносит мое имя.
— Вкусно.
— Мне нравится смотреть, как ты его ешь.
Я выгнула бровь.
— Я имею в виду, ты выглядишь так, словно наслаждаешься этим.
Кивнув, я облизнула губы.
— Я бы покупал тебе мороженое каждый день, просто чтобы смотреть, как ты его ешь.
Я глубоко вздохнула. Его низкий, с хрипотцой голос сделал до безобразия греховным сам процесс поедания мороженого. А затем я представила, как капаю ванильную массу на его плоский живот и медленно слизываю.
— Кроме того, ты могла бы просто начать питаться.
Я вернулась в реальность.
— О чем ты?
— Ты слишком худая.
— Ох, Дэвид, — сказала я, закатив глаза. — Ты бы оставил это.
Его голос стал строже.
— Я повторю то, что я уже говорил. Я не знаю, почему ты не ешь, но останови свою голодовку сейчас же.
— Конечно же, я ем, — ответила я весело. — Если бы это было не так, я была бы уже мертва.
Нахмурившись, Дэвид изучал меня, и, казалось, ему было совсем не весело.
— А что по этому поводу говорит твой муж? И твои друзья?
— Они знают, что я взрослый человек, способный самостоятельно оценить свое состояние.