— Это нормально, чувствовать себя сбитым с толку.
— Ты сказала мне, что вы с ним были без презерватива.
— Да, но… он не кончил в меня.
— Мне потребовались годы, чтобы заставить тебя сделать это со мной.
— Мне жаль.
— Жаль, что совершила или жаль, что сказала мне?
Я отвела взгляд, прекрасно понимая, что мой ответ уже вряд ли что-то исправит.
— Удача, что ты ничего не подцепила, — продолжил Билл, — зная этот грязный кусок дерьма.
Я кивнула, вспоминая неловкость, которую испытала, когда Билл отвел меня к гинекологу, чтобы сдать анализы. Однако в глубине души я знала, что Дэвид не способен поставить ни себя, ни меня в такое положение. Мне даже в голову не приходило подобное, потому что я доверяла ему.
— Это из-за него? — спросил Билл. — Поэтому ты не хочешь секса со мной?
— Нет, — возразила я, захваченная врасплох.
— Но ты все еще думаешь о нем. Что нужно, чтобы ты забыла его?
— Ничего, — решительно сказала я. — Все кончено.
— Думаю, я в это не верю.
Мои ноздри затрепетали.
— Я была полностью откровенна с тобой. Я позволила тебе читать мои электронные письма, мои смс. Я все время говорю тебе, где нахожусь. Наши отношения не восстановятся, пока ты хотя бы не попытаешься доверять мне.
— Нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы вернемся к нашим прежним отношениям.
Билл ушел в спальню, закрыв за собой дверь. Я знала, что он не вернется, поэтому повернулась на бок и прикрыла глаза, пока не пришло время, идти на работу.
~ ~ ~
Я моргнула, услышав звонок телефона. Как давно он звенит? Билл был единственным, с кем Дженни соединяла меня без уведомления. Я не была удивлена, потому что в последнее время муж звонил очень часто. Тем не менее, я подобралась. Мы расстались всего час назад, когда он подбросил меня на работу.
— Это я, — сказал Билл до того, как я успела произнести хоть что-то. И двух слов, произнесенных таким мрачным тоном, было достаточно, чтобы напомнить мне, что я была источником его неутихающей боли. — До конца недели меня отправляют снимать показания в Сент-Луис.
— Нет, — возразила я. — Я не хочу, чтобы ты уезжал.
— Ну, на самом деле у тебя нет права голоса в этом вопросе.
— Я серьезно. Я против. Можешь сказать начальству, что я тебя не отпущу. Нам нужно как можно больше времени проводить вместе.
— Прошло больше месяца, а ты даже не спишь в нашей постели.
— Это ничего не значит. Прямо сейчас мы не можем быть вдалеке друг от друга.
— Чего ты боишься, что я отомщу, трахнув какого-нибудь?
Трубка выскользнула из моей руки, но я поймала ее, прежде чем она упала на пол. Я приоткрыла рот, но не смогла произнести ни слова в последовавшей тишине.
— Прости, — сказал Билл через минуту. — Я не это имел в виду. Я бы никогда…
— Просто я думаю, что ты должен остаться, — тихо ответила я. — Останься.
— Честно говоря, мне хочется побыть какое-то время одному.
— Тогда я поеду к Гретхен на несколько ночей, и у тебя будет личное пространство.
— Я не могу сказать нет, ты же знаешь. Я уезжаю вечером. — В его голосе слышалось сомнение. — Послушай, я имел в виду именно то, что сказал утром. Я не думаю, что мы сможем двигаться вперед, пока ты все еще общаешься с ним.
— Это не так, ты должен поверить мне.
— К сожалению, я не могу. Что тебе нужно, чтобы покончить со всем этим? Полная изоляция?
— Не будь смешным. Нечего заканчивать.
Билл вздохнул.
— Лив, пожалуйста. Твое поведение не изменилось, что и заставляет меня верить, что между вами все еще что-то происходит.
— Я не понимаю, что ты хочешь от меня, — ответила я, хотя боялась услышать ответ.
— Пока я буду в отъезде, ты должна покончить с этой ситуацией раз и навсегда. Мне неважно как. Если ты отправишь ему электронное письмо, перешли мне копию. Если ты решишь увидеться с ним, возьми с собой Гретхен. Это не предлог для последнего свидания.
— Я отказываюсь играть в эту игру.
— Это не игра, — сказал он спокойно. — Я должен знать, что это больше не повторится. Ты так и не рассказала ничего Люси, верно?
— Нет, но в какой-то момент мы должны…
— Я не хочу быть дураком в глазах друзей или моей семьи. Никому больше не нужно знать, что ты сделала, конец истории.
— Хорошо, — уступила я.
— Я должен идти. Я позвоню тебе из аэропорта.
После того, как Билл повесил трубку, я еще долго продолжала гипнотизировать телефон. Ничего не происходило. Но он был прав, не доверяя мне. Поздние ночи я проводила с Дэвидом. Как только я засыпала и проваливалась в сон, он был со мной. Я плыла, зачарованная взглядом его карих глаз, прижималась щекой к его щетине или дотрагивалась до его волос. Его волосы — я до сих пор не могла забыть, как они ощущались в моих руках, такие блестящие и гладкие, словно обсидиан. Боль все еще была острой, как ножевая рана, но ночью ее успокаивали воспоминания.
~
Пустая квартира, в которую я вернулась после работы, не отличалась от той, в которую я возвращалась в прошлом месяце. С того памятного утра моего признания в ней поселилась пустота.
Я включила везде свет, внезапно ощутив нежелание оставаться одной, а затем телевизор. Он как всегда был настроен на спортивный канал, единственный, который смотрел Билл, и от того лающие звуки какого-то спортивного события действовали успокаивающе.
Я сидела перед экраном с миской “Чириоз”, собирая их на ложку, а затем, наблюдая, как они соскальзывают с нее обратно в молоко. Я посмотрела историю звонков на своем телефоне. Несколько пропущенных звонков от Люси, которой я так и не перезвонила. Один от мамы, но разговор с ней для меня настолько отвратителен, что я даже спрятала телефон под подушкой.
Но даже оттуда мать незримо осуждала меня. Ее ненадежность была чем-то осязаемым, к чему я могла прикоснуться, когда была ребенком. Она была настолько убеждена, что мой отец изменяет ей, что ему ничего не оставалось, как действительно это сделать. И это съедало ее. Если мама когда-нибудь узнает, что я наделала, она наверняка откажется от меня. “Да, будет так”, — подумала я. Я бы не стала принимать ее обратно за всю ту любовь, которой она меня лишила.
Я подцепила ложкой немного хлопьев и сглотнула. Схватив пульт, я прибавила громкость игры до максимума. Потолок задрожал, когда соседи сверху затопали по полу. Раздувая ноздри от возмущения, я сжала челюсти. Я запустила миску через комнату, находя странное утешение в том, как она разбилась о стену, разбрызгивая молоко.
— Как ты мог, Дэвид? — закричала я.
Горячие слезы текли по моим щекам. Но, Боже, как же, черт побери, я скучала по нему.
Я бросилась на диван и заплакала в подушку. Меня даже не интересовал “Оук-парк” или почему Дэвид сделал это. Я просто хотела больше, больше из того, что у нас было. Больше его прикосновений, больше его взглядов, обращенных ко мне, больше поездок на его машине, больше секса, больше прогулок, больше общения.
Я не знала, как жить без него. Сжав подушку, я разревелась еще сильнее. Интересно, Дэвида одолевают те же чувства или это была всего лишь игра? Даже не смотря на свой гнев, я знала ответ: наши отношения не были чертовой подделкой. Сила, которой мы поддались, была одной на двоих. Но Дэвид намеренно разрушил мой брак, купив тот дом. Эту сторону моего любовника я не знала. Этот был тот же Дэвид с бал-маскарада. Мужчина, который спал с женщинами ради спортивного интереса, с легкостью бросая их, когда они становились ему не нужны.
— Это слишком, — простонала я, кусая подушку.
Биллу принадлежали любовь и уважение, но он больше не владел моим сердцем. Я оставила свое сердце в кабинете Дэвида, у его ног, и мне было абсолютно все равно, верну ли я его снова. Я не заслужила любви. Я заслуживала слезы, я заслужила смерть прямо здесь, в этой черной дыре, на этом ужасном, дерьмовом диване, из-за того, что я сделала. И потому что я, не задумываясь, повторила бы все снова. Я превратилась из сильной, умной женщины в слабую, вечно ноющую особу, которую сама же ненавидела.