Одри пытается привлечь внимание, но на данный момент я ее игнорирую, занятая наблюдением за студентами. Прошлой ночью я спрятала здесь пару камер в надежде, что те будут записывать все, что я пропустила; но все же не могу быть уверена, что и они снимают с лучших ракурсов. Придется положиться на свои глаза и мозг настолько, насколько это возможно. Хотя у меня отличная память, она работает только если информация наблюдается с правильной точки зрения.
Вполсилы я отвечаю на вопрос Одри о домашней работе по физике. Играть роль и делать свою работу в одно и то же время раздражающе сложно.
Куча людей из студсовета, в том числе Чейз, входят в зал вместе с командой черлидеров, и оркестр начинает играть. Я отмечаю, какие студенты входят в группу, а какие в футбольной команде. Они могут быть слишком далеко для воздействия АнХлора, это значит, что я не смогу их исключить.
Рядом со мной Кайл начинает потирать глаза.
— Что−то горит? Мои глаза чешутся.
— Мои тоже, — замечает Одри.
Даже притом, что я все тщательно продумала, хаос вырывается на свободу гораздо быстрее, чем планировалось. Все сразу, Кайл и Одри не единственные, кто жалуется. Вся моя сторона в спортзале сходит с ума. Я в том числе.
Вместо того, чтобы систематически все запоминать и наблюдать эффект АнХлора, я верчусь во все стороны, поскольку замечаю у людей проявляются красные пятна на лицах, руках и любых открытых участках кожи. Они стоят, потирая щеки и глаза, голоса все громче и безумнее.
«Прекрати», — говорю себе. — «Не отвлекайся. Не упусти эту возможность.»
Но вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией, которую сама же и создала, спокойно и логически, когда Кайл скрежещет зубами от боли, Одри скулит, а Аланна посылает проклятья, мне становится неловко. Начинает скручивать живот. Не сильно, но достаточно. Достаточно, чтобы напомнить себе, что я могу быть слабой.
Я сделала это с ними. Может быть, ради высшей цели, но это сделала я. Ведь я постоянно делаю больно людям, которые мне нравятся.
Людям, вроде Софии, которой я не являюсь. Дерьмо. Пот собирается на шее. Нужно перестать быть такой смешной. Я не могу позволить, чтобы они страдали напрасно.
С новой решимостью я направляюсь к краю трибуны, надеясь получше рассмотреть комнату. АнХлор должен рассеяться в скором времени, но его эффект будет длиться еще десять или более минут. За исключением, разве что, на Х, поэтому нужно быть наблюдательной.
На полу зала Чейз и другие поняли, что что−то не так, и те, кто не чувствовал эффекта АнХлора пытаются выяснить причину. Достаточно скоро мы все будем выгнаны из зала. Мне нужно поторопиться и просмотреть всех сейчас, прежде чем упущу подсказку, которую ищу.
Но прежде чем могу сосредоточиться, девчачий крик прорезает общее смятение. Как и все, кто не слишком отвлекся от своих страданий, я поворачиваюсь. Трибуна слева от меня трясется и сдвигается. Затем один мальчик выходит из толпы и падает на пол.
Глава 4
Субботнее утро, Наши дни
— Пересечение Даунтауна, — произносит голос кондуктора, — перейдите здесь на Оранжевую Линию.
Ухватываюсь за воспоминание, но оно быстро исчезает. Хаос спортзала заменяет какофония поезда. Я снова потею, губы сухие. Что случилось потом? Что я сделала?
Каким человеком была?
— Соф? — Кайл смотрит на меня в то время, как поезд замедляется, а я качаю головой.
Не знаю, куда направляюсь, но точно не сюда. Мы еще недостаточно далеко.
Не уверена, что достаточно далеко вообще существует.
Между этой и следующей станцией умоляю воспоминания вернуться, но ничего не происходит. Мой желудок сокращается в такт поезду. Что бы я ни делала в КиРТе, это было к лучшему. Я цепляюсь за эту часть памяти, эту остаточную эмоцию. Очевидно, что найти Х было очень важно. Задание было важным. Наверное, я должна была ему помочь.
Но я не была обычной студенткой колледжа. София была — и есть — не обычный человек. Думаю, я не должна быть удивлена такому повороту событий, учитывая, что произошло на Южной станции, но все же волнуюсь. Хотя и не решаюсь этого показать. Я должна держать себя в руках.
— Парк Стрит, — из−за акцента кондуктора звучит как «Пахк Стрит». Мне интересно, является ли частью рабочих требований, чтобы кондукторы поездов походили на стереотипных жителей Бостона.
— Здесь, — говорю Кайлу. — Это хорошее место.
Он не спрашивает почему, но вопрос будто висит в воздухе. Я отвечаю ему взглядом: слишком многолюдно. Мне нужно открытое пространство.