На самом деле, испытывать чувства — это и есть слабость.
Протягиваю палетки обратно.
— Я не стану пачкать себя этим. Тонны косметики на лице действуют на меня раздражающе. Даже если я просто прикоснусь к лицу, то макияж смажется. Оно мне не надо.
Девять закатывает глаза от таких слов.
— Думай об этом как о камуфляже. Множество девушек из колледжа накладывают его. Думаю, мы должны быть уверены, что ты вольешься в общество. Мы разные, Семь. Просто я хочу быть уверенной, что ты надерешь всем задницы.
Мы разные. Да, спасибо за напоминание.
Но я все же улыбаюсь. Девять и я не во всем соглашаемся, но для меня она самая близкая подруга.
— Знаю. Я тоже. Но не думаю, что моя способность наносить действительно убийственный макияж будет решающим фактором.
— Ты удивишься. Надо быть готовой ко всему, — Девять отодвигается от двери уборной, которую еще недавно заперла. — Ну, ладно. Тебе нужно хорошо выспаться.
— Думаешь?
Она открывает дверь и проходит вниз по однообразному серому коридору, размахивая бедрами, словно при этом слышит музыку, которую не слышу я. Удивленная, пытаюсь спросить, в чем же дело, когда она открывает дверь в конце коридора.
Я ахаю. Весь наш отряд, все двенадцать, заполняют женское общежитие. Голубая и фиолетовая крепированная бумага покрывает когда−то обычные голые стены и окна. Шесть кроватей отодвинуты в сторону, создавая пространство в центре. Для разнообразия, комната чувствуется теплой и оживленной.
— Сюрприз! — выкрикивают люди хором.
Прикрываю рот руками, смеясь.
— Крепированная бумага? Серьезно? Где вы достали ее? Что вы делаете?
Шесть игриво толкает Девять в плечо.
— Хороший вопрос. Где ты была? У нас не хватило времени закончить с декорациями.
Девять тычет в меня:
— Не смогла больше удерживать ее. Знаешь, подружка у нас упертая.
Показываю язык, все еще улыбаясь, дабы скрыть удивление и спрятать слезы, застилавшие глаза. Не могу поверить, что они это сделали. У нас будут большие неприятности, если Фитцпатрик узнает об этом, но мне все равно.
— Наша Семь упрямица? — Один обнимает меня рукой, даря одну из своих редких усмешек. — Никогда бы не подумал.
— Заткнись, — толкаю его в грудь.
Несмотря на усмешку, уверена, он не принимал участие в планировании праздника. На самом деле, уверена даже, что он не одобряет его. Напряжение видно по его глазам, он и не пытается его скрыть. Как лидер нашей команды, Один должен подавать пример. Но он согласится провести это вечеринку ради меня.
Стараюсь не думать о том, куда все это приведет.
— Вы все сумасшедшие, — говорю им. — Вы же знаете об этом?
— Сумасшедшие завистники, — добавляет Шесть, встряхивая волосами. — И мы будем очень скучать по тебе.
Бросаю в нее куском крепированной бумаги.
— Я не уезжаю навсегда. Если повезет, быстро справлюсь и вернусь скорее, чем ты сможешь обогнать меня в ранге.
Как самые младшие люди в нашем отряде, Шесть, Восемь и я постоянно соревнуемся, чтобы определить, кто быстрее всех сможет сравняться с остальными.
Один прочищает горло.
— Если ты быстро справишься, это будет не везением, а мастерством. Вот почему…
— Ну, хватит об этом, — прерывает Девять, увлекая меня вглубь комнаты. — Ей не нужна зажигательная речь. Ей нужна вечеринка.
Следую за ней, делая вид, что не вижу гримасу на лице Первого. Он единственный из нас, кто выполнял настоящую миссию, но она ведь не была сольной. Но была быстрой. Он ушел на три дня, улетев в Турцию с одним из CY, чтобы получить… что−то. Что−то, о чем остальных не известили.
Мы поздравили тогда Первого, но никто не устраивал вечеринку. Все ожидали, что выберут его. Ведь он лидер нашей команды, самый лучший и самый ответственный. Надеюсь, он не обижается на то внимание, что получаю я.
С этой мыслью, проносящейся в голове, смущенно улыбаюсь каждому, кто со мной разговаривает. Вечеринка внезапно перешла из приятной к довольно волнительной.
— Вхожу! — группа расходится, и врывается Три с огромным тортом. Он с размаху ставит его на мой стол, распихивая ноутбук и список вещей в дорогу при помощи локтей.
— Великая Семь, я приношу тебе хлеб насущный.
— Ох, я тебя умоляю, — Девять берет у него нож.
Я скрещиваю руки, удивление перерастает в неловкий трепет.
— Где ты достал торт?
Три подмигивает:
— У меня есть связи.
— Да что ты, — Три, с его светлыми волнистыми волосами и голубыми глазами оказался на удивление искусным мастером в убеждении пожилых женщин в округе давать ему все, о чем тот попросит.