— Это была не стратегия. Это талисман на удачу.
— В таком случае, у тебя не может быть слишком много удачи. − Затем он сам целует меня, и на этот раз, тяжелее и голоднее. Мое тело плывет под ним, и каждый его дюйм реагирует на мои движения. Если я не прогоню его в ближайшее время, точно забуду то, с чем имею дело.
Я не могу позволить себе забыть что−нибудь еще, поэтому я кладу руку на ему грудь и отталкиваю его.
— Иди.
— Соф…
— Кофейня. Полчаса. Мы сможем сделать это.
Кайл садится и запускает обе руки в свои волосы.
— Это так. Но ты уверена, что хочешь этого?
— Да.
Вздохнув, он соскальзывает с кровати. Поправляет куртку и возится со своей застежкой−молнией. Тянет время. Наконец, придерживая рукой занавес, он снова поворачивается ко мне.
— Есть что−то, что ты скрываешь от меня, не так ли?
Конечно есть. И это настолько очевидно, что мне хочется посмеяться над тем, почему он не поднял этот вопрос ранее. Но я этого не делаю.
— Так же, как и есть что−то, что ты сам скрываешь от меня.
Слова звучат как обвинение, видимо потому, что так и есть, хотя я вовсе не хотела придать им такое значение. Эмоции сменяют друг друга на его лице. Боль, страх. Мои слова что−то значат для него, но я не совсем понимаю что.
Затем момент уязвимости исчезает. Кайл сглатывает.
— Удачи. Мне лучше увидеться с тобой позже.
С этими словами он исчезает за занавесом. Небольшой укол боли пронзает меня в грудь. Оборачивая руки вокруг манжет куртки, я сосредотачиваюсь на шагах по коридору. Десять. Двадцать. Тридцать. В конце концов, я больше не слышу их. Теперь я одна.
Эта мысль заставляет челюсти сжаться. Может, я точно не уверена, кто или что я, но могу сказать наверняка: София−Семь−я умная, сильная и на миссии. Никаких слез на миссиях. Если только это не уловка для пользы делу.
Женский голос у меня в голове утих на неопределенный срок, но я почти уверена, что она еще вернется.
Я считаю секунды, давая Кайлу добрых пять минут преимущества. Затем соскальзываю с кровати, надеваю рюкзак и двигаюсь в обратном от пути Кайла направлении.
Как только я начинаю двигаться, то сразу чувствую себя лучше. Все под контролем. В темных, пустынных коридорах легко услышать, если кто−то появится рядом, так что я не беспокоюсь о том, что мужчины застанут меня врасплох. И так как мне не нужно концентрироваться на них, я мысленно выискиваю в своем мозгу больше воспоминаний. К сожалению, комната в глубине моего сознания неизменно остается непробиваемой.
Сдаваясь, я собираю в кучу вернувшиеся воспоминания и пробую распределить их в хронологическом порядке. Некоторые явно старые. В них я чувствую себя молодой, и лицам моих друзей — Один, Девять и другим — не более пяти или шести лет. В других они выросли, но все еще не такие взрослые, как в настоящий момент.
Затем есть воспоминания о КиРТе, болтовня с Кайлом, проделывание домашней работы с Одри, скукота на уроках. Я переигрываю их все, ведь даже те, которые кажутся незначительными, могли бы скрывать подсказки о том, как и почему я оказалась на Южной станции этим утром. Но независимо от того, сколько раз я распределяю кусочки, пазл остается со значительными недостающими кусками.
Разбитая и потная под курткой, я, наконец, пробегаю пустой коридор. Еще раз: я должна быть внимательной, именно тогда у меня получиться возобновить недостающие воспоминания. В то время, как я проверяю все углы, меня осеняет: сейчас я еще более расслаблена чем, когда была с Кайлом. Я скучаю по его компании, но так чувствую себя более безопасно.
Часть меня надеется, что преследователи действительно найдут меня, и я смогу сразиться с ними снова. Я убеждена, что если доверюсь инстинктам, то смогу с ними справиться. И тогда, возможно, даже смогу добыть важную информацию.
Естественно, я следую за знаками и выхожу из больницы. Мой телефон, спрятанный во внутреннем кармане куртки, не звонил; надеюсь, это значит, что с Кайлом все хорошо и он на пути в кафе. Я должна спуститься на первый этаж и сделать то же самое.
Набрав полные легкие холодного, заполненного выхлопом воздуха, я оглядываюсь. Лестница находится с правой стороны. Я начинаю идти к ней, задаваясь вопросом: может было бы лучше остаться подольше в теплоте? Но в больнице я ощущала клаустрофобию. Здесь, на холоде, мое тело словно раскрывается.
Я оборачиваю пальцы вокруг телефона, раздумывая, стоит ли отправлять SMS Кайлу, когда внедорожник поворачивает из−за угла. Хотя у автомобиля достаточно места, чтобы объехать меня, он останавливается. Я не узнаю водителя, но понимаю, что это не есть хорошо.