— Ладно, — отвечаю осторожно. — И что ты предлагаешь?
Одри улыбается:
— Я говорю об Играх. Давай. Хочу видеть тебя в нашей команде, нужно все спланировать.
Правильно, больше планирования. Как раз то, что мне нужно.
Пятый день этой миссии, а все те вещи, что я пытаюсь осознать, по−прежнему переполняют мои мысли. Не говорить о работе легко, пока кто−то не заговорит об этом первым. Не волноваться о том, чтобы быть вовремя в классе легко, пока другие тоже опаздывают. И, пожалуй, самое главное, не смеяться над всеобщей одержимостью любимой игры КиРТа.
Итак, что я узнала о цели предстоящей миссии? Абсолютно ничего. Это начинает бесить все сильнее. Я приехала сюда с целью провернуть дело в течение двух недель. С каждым днем это становится все сложнее.
Борясь за то, чтобы скрыть свой угрюмый вид, сижу рядом с Одри на Вводной физике. Попытка установить ловушку для X в студенческом центральном женском туалете провалилась сегодня утром, но я не могу рисковать снова так быстро. Это привлечет слишком много внимания.
— Что случилось? — Одри проводит рукой по локонам, пытаясь контролировать ущерб, причиненный ветром по пути сюда.
Перелистываю наши книги по физике на своем электронном листе. Думаю, мне все же не удалось скрыть свою угрюмость так хорошо, как хотелось бы.
— Ничего. Просто надоело, слишком много взято из школьной физики.
— По крайней мере, для тебя это легко, — она вздыхает, но затем сразу прекращает прихорашиваться, поскольку Чейз и Кайл входят в помещение.
Уверена, нужно было сказать что−нибудь ободряющее, но не знаю что, поэтому делаю вид, будто отвлеклась на заусенец. До этой миссии я не знала людей, у которых были бы проблемы с математикой или наукой. Пока задумываюсь над этим, наблюдаю за другой девушкой, которая сидит рядом с Чейзом. У нее большой фиолетовый синяк на голени. Это хорошая зацепка, и я записываю ее. Вот только составлять каталог одноклассников по синякам не очень эффективный способ поиска Х.
— Могу помочь тебе с математикой, если ты мне поможешь с философией, — предлагаю в итоге. Еще одна вещь, которую я недавно узнала: урок философии будет пыткой.
К сожалению, КиРТ гордится собой в обеспечении классического опыта гуманитарных наук, что означает, в этом семестре мне посоветовали записаться на несколько бессмысленных курсов. Я думала, они помогут смешаться с толпой и заполнить расписание, но не учла, что некоторые из предметов на самом деле трудные.
Лицо Одри светлеет:
— Идет. Мне очень понравилось занятие Доктора Кена.
Я знаю это, ведь она повторяла это раз сто, с тех пор как узнала, что я взяла курс. Одри брала его прошлой весной, и думаю, записалась бы снова, если бы только могла.
— Ты сумасшедшая, — но ее улыбка заразительна и заставляет чувствовать себя лучше. Меня никто не предупредил, что все это заведение друзей будет настолько напряженно. Дома друзья больше похожи на семью. Мы выросли вместе и очень похожи. Одри настолько отличается от меня, что приходится постоянно поражаться, как мы вообще ладим.
Она начинает говорить что−то еще, но наш профессор, доктор Фернальд, входит в комнату, и разговоры утихают.
Как я и ожидала, те темы, которые обсуждаются сегодня − больше основы, с которыми мне пришлось познакомиться еще несколько лет назад. Мои одноклассники, кажется, многое забыли со школы. Подобного рода разгильдяйство никогда не терпели дома, но дома мы и не получали отпуск на все лето. Не было времени, чтобы забывать вещи.
Поскольку сделать работу занимает всего несколько минут, то позволяю волосам упасть на лицо, чтобы скрыть факт того, что я оцениваю класс. Спровоцированная девушкой с синяком, осматриваю все открытые участки кожи на наличие других синяков, порезов, царапин или чего−нибудь еще, что говорит о незалеченных травмах. Это определенно не эффективное использование времени, но что еще делать в эти пятнадцать минут?
Пока мой взор бродит между Кайлом и Чейзом, Кайл поднимает голову, бросает взгляд в ответ, а затем возвращается к листу. Щеки нагреваются, и я временно отвожу взгляд, надеясь, что он не подумал, будто я пялилась на него. Это глупо. Я просто проверяла его на травмы, однако чувствую, что была поймана на совершении чего−то плохого. Что если он думает, словно я смотрела на него, потому что… что? Он горяч?
Это действительно было бы плохо, но меня до сих пор не должно волновать, что он думает. Кайл для меня ничего не значит, если он не X. Если на то пошло, то ни Одри, ни кто−либо еще здесь тоже не волнуют меня. Глупые, глупые эмоции.