Я хочу, чтобы Коул убрал свою руку, которую он оставляет на моем предплечье, словно успокаивая меня. Хотя я ничего не говорю по этому поводу. Я и так сказала слишком много.
− Должно быть, лучше иногда быть КИ. Вот что случается, когда ты эмоционально сломлена.
Коул убирает руку и хлопает меня по плечу.
− Нет, это то, что происходит, когда ты теряешь из виду общую картину. Это может случиться с каждым. Ты была там слишком долго, вот и все. Ты потеряла концентрацию и слишком вжилась в свою роль.
− Вот что происходит, когда ставишь человеческую жизнь превыше целей, − говорит Джордан.
Коул прищуривает глаза в ее сторону.
− Мы делаем то, что делаем для того, чтобы спасать человеческие жизни. Не всегда будут солнце и щеночки.
Я бью Джордан ногой под столом. Ей не нужно попадать в неприятности из-за моего большого рта.
Джордан понимает намек и опускает взгляд в беспорядок на ее подносе.
− Да, я знаю. Цель оправдывает средства, но иногда из-за этих средств мне не по себе. Я ничего не могу поделать.
− Мне тоже из-за них иногда не по себе, − говорит Коул. − Если бы было наоборот, мы были бы КИ.
Были бы мы? Интересно. Чистокровные люди могут сделать много зла для достижения своих целей. Священные войны и геноциды, и те террористы, создавшие вирус, который заставил двух невинных детей лежать в коме, чтобы они могли использовать их в качестве козыря.
Человечество − это гибкая вещь. У соотношения мозговой ткани к имплантам в голове человека, не обязательно должно быть что-то общее с этим. И это не совсем утешительно.
Когда мы покидаем столовую, Джордан обнимает меня за плечи и придвигает свою голову ближе к моему уху.
− Я знаю, что твой мозг занят возвращением старых воспоминаний, но не забывай, что я говорила тебе раньше, особенно если ты слышишь любую критику в свой адрес от Мэлоуна. Ты знала, что у Коула теперь еженедельные совещания с ним?
− С каких пор?
− Начались примерно в то время, когда ты отправилась на задание. И у него есть собственный телефон.
Я оборачиваю руки вокруг себя, даже не пытаясь игнорировать холод. Я мысленно продрогла. Кажется, я должна чувствовать это.
− Я видела это.
Джордан хлопает меня по спине, затем убирает руку.
— Ты все еще ему нравишься, и я имею в виду, он все тот же Коул. Но будь осторожна.
− Да, я знаю. Спасибо.
Я тру глаза. Мой отряд − это семья, и мы держимся вместе. Это больше, чем сплоченный отряд. Мы выросли вместе. Но, похоже, словно разногласия между нами − разногласия, о которых я была лишь слабо осведомлена перед моей миссией − стали шире. И Джордан, и Саммер, и Гейба всегда возмущала Фитцпатрик, и то, что к нам относились более строго, чем к другим.
Коул, Скай, Ева, и другие мальчики всегда быстрее отделывались от такого отношения и принимали наш так называемый долг. Я барахталась посередине, чувствуя омерзение к Фитцпатрик, но повторяя исполнение служебных обязанностей, потому что я верила в это. И верила в Коула.
В результате Коул и Мэлоун поверили в меня. Меня выбрали для миссии в КиРТ.
Я не уверена, во что верю сейчас. По−прежнему в Коула, да. Но эта преданность делу заставляет мои внутренности чувствовать себя так, словно я съела несвежую курицу на ужин. Семь, которую отправили в КиРТ − не та София, которая вернулась, и я рада этому.
Плохие люди приближаются. Они уничтожат тебя.
Может быть, одной из таких была и Фитцпатрик. Она была единственной, кто сказал, что Красная Зона сотрет мои воспоминания. Мэлоун обещал, что они не сделают этого, но даже это не является гарантией. Он бы передумал, если бы узнал, как сильно изменилось мое сознание. Джордан права, я должна быть осторожной. Я не хочу снова стать той Семь.
Как я и говорила Кайлу, в конце концов − я в ловушке, точно так же, как эти акулы в Аквариуме Новой Англии. Должно быть, это был один из самых честных разговоров, который был у нас когда-либо.
Яркое наружное освещение лагеря отражается от плоского облачного покрова, создавая угнетающий навес. Это клетка. Даже небо не видно. Даже птицы не могут летать вечно.
Неудивительно, что Кайл сказал мне, что его крылья были подрезаны. Он тоже был обманчиво честным. Он необузданный, но не свободный. Но не благодаря тому, что его мать сделала с ним. Она спасла ему жизнь, но ограничила ее. Наделила его удивительной силой, но потребовала от него скрыть ее. Это не справедливо по отношению к любому из них, хотя с тех пор как Сара Фишер умерла, это не имеет никакого значения для нее. Но Кайл никогда не станет по настоящему свободным до тех пор, пока люди, которые хотят схватить его в свои злобные руки, существуют.